Контуры глобального будущего и стратегия внешней политики Украины

Тот, кто внимательно наблюдает за эволюцией внешней политики Украины, обязательно отмечает ее реактивный характер, нацеленность на решение вчерашних задач и высокую инерционность. С момента обретения государственной независимости концептуальные и доктринальные основы взаимодействия с внешним миром сводятся к нехитрому треугольнику "многовекторность - внеблоковость - евроатлантическая интеграция", выбор внутри которого всегда ситуативный и никогда - стратегический.

Причин тому несколько. С одной стороны, в какой-то момент внешнеполитическая ориентация стала, скажем так , важной статьей украинского экспорта. Чем сильнее Украина отставала в своем экономическом развитии от соседей, тем ярче проявлялось желание спекулировать внешней политикой, иногда под лозунгами прагматизма, а иногда и просто так. С другой стороны, строить правильную внешнюю политику с опорой на долгосрочные приоритеты и вызывающую доверие партнеров сложно с методологической точки зрения. Это требует определения приоритетов, принуждает к сложному выбору между хорошим и еще лучшим или - как часто в нашем случае - между плохим и очень плохим. Кроме всего прочего, хорошая стратегия содержит элементы предвидения будущего. Великие державы могут будущее создавать, а успех средних и малых во многом зависит от способности его распознавать.

В сфере международных отношений на удивление мало успешных попыток заглянуть в будущее. Это связано со сложностью современной мировой политики, круг субъектов которой грандиозно расширился и вышел далеко за рамки привычных 50-200 государств, как это было в предыдущие эпохи. Кроме того, прогнозы меняют реальность, либо создавая "самосбывающиеся пророчества", либо вынуждая реальность меняться, ускользая от попыток предвидеть ее будущее. Но при всех сопутствующих сложностях, способность угадывать отдельные черты, тенденции и вероятные направления будущего развития становится ключевой составляющей построения успешной стратегии.

Внешняя политика большинства государств инерционна. Она реализует долгосрочные задачи, часто обуславливается неизменными географическими факторами, характеризуется высоким уровнем бюрократизации. Крайне редко внешняя политика способна кардинально изменить направление. На примере Украины это видно особо ярко: даже самые драматичные социальные потрясения слабо влияют на реалии нашего внешнеполитического выбора и - особенно - его реализации. Разговоры о евроинтеграции, к примеру, вели все украинские президенты, а последние  - особенно активно. Вступление в НАТО появлялось и исчезало из повестки дня с удивительной периодичностью, но результат при этом оставался неизменным. Сегодня, после событий Евромайдана, аннексии Крыма и агрессии России, Украина продолжает пребывать во все той же "серой зоне" безопасности, в которой прописалась четверть века тому назад.

Читайте также: Став сильнее - победим?

Инерционность внешней политики чаще всего не означает ничего плохого. Однако в нашем случае на ней - внешней политике - лежит дополнительная ответственность. Мы не можем позволить себе роскошь в виде традиционности, рутины и реактивности. Время работает не в нашу пользу и постоянно выдвигает повышенные требования к построению внешнеполитической стратегии. Понимание не только того, в каком мире мы живем, но и того, в каком мире нам предстоит жить в пределах горизонта планирования, возможно, станет залогом выживания украинского государства.

В обозримом будущем международная система сохранит черты мульти- и монополярности. Расстановка сил в мировой экономике будет диктовать плюрализм в принятии решений и выдвинет три полюса современного мира - США, Китай и ЕС. Со временем первые два оторвутся от третьего, к 2025 году Индия станет претендовать на роль четвертого экономического полюса, а к 2035 сможет войти в первую тройку, вытеснив оттуда ЕС. В то же время военная гегемония США - отличительная черта постбиполярного мира - сохранится. Отрыв от Китая слишком велик и вряд ли значительно уменьшится. В первой десятке стран по уровню военных расходов возможны перестановки, отражающие динамику соотношения экономических возможностей - к примеру, ухудшение позиций России или Саудовской Аравии и усиление Индии. Основой могущества государств будет оставаться динамичная и большая экономика, и те из них, на чью долю будет приходиться более 10% мирового ВВП, станут полюсами международной системы. Отсутствие современной, эффективной и технологичной экономики не позволит претендовать на существенную политическую роль, в том числе и региональную. Украине стоит иметь в виду это обстоятельство, рассматривая разнообразные идеи Балто-Черноморского сотрудничества, регионального лидерства и т.п.

Изменение соотношения сил будет определяться неравномерностью темпов экономического развития. Глобальная экономика будет расти со скоростью 2,5-3% в год, но государствам со слабыми институтами и в особенности ориентированным на природные ресурсы достичь таких показателей будет крайне непросто. Их доля в мировом ВВП будет сокращаться, сужая политические возможности и умножая риски в сфере безопасности. Без слома существующей социально-экономической модели Украина рискует разделить в этом отношении участь всего постсоветского пространства, за исключением стран Балтии. С другой стороны, страны с дешевой и многочисленной рабочей силой - "новые Китаи" - получат дополнительные преимущества. Похожего нельзя сказать об экспортерах энергоресурсов: рост потребления энергии будет отставать от роста мирового ВВП. Это приведет к снижению роли России и Ближнего Востока в мировой политике. Снизится и значение энергетической инфраструктуры, что важно для Украины.

Кризис управления глобальной политикой будет углубляться, а анархичность международной системы - нарастать. Существующие институты будут становиться все менее дееспособными: ООН по давно знакомым причинам, G7 - из-за усиливающегося несоответствия между экономическим весом и политической ролью. Дезинтеграция традиционных систем безопасности продолжится, а угрозы новых типов - прежде всего негосударственного происхождения - усилятся. Наряду с этим под давлением структурной слабости вырастет вероятность изменения границ государств. Де факто отказ от принципа их защиты породит дальнейшую дестабилизацию. В итоге восстанавливать территориальную целостность Украине придется в очень сложных условиях.

Глобальная дестабилизация потребует общемирового роста расходов на вооружения, создавая этим проблемы для больших, но слишком медленно растущих экономик. Качество государственного управления тоже будет падать. Скорее всего, ухудшится и качество демократий, даже если их количество останется примерно на том же уровне. Неэффективность государственных институтов и дефицит демократии станут одним из главных источников нестабильности.

Количество вооруженных конфликтов вырастет, и большинство из них будет внутренними конфликтами низкой интенсивности с иностранным вмешательством или региональными последствиями. Продолжится наметившийся в 2013 году тренд увеличения количества государств, участвующих, так или иначе, в военных действиях. С этим будет связан и рост количества жертв военных действий, а также актов международного терроризма. География терроризма охватит преимущественно слабые и распадающиеся государства. Количество жертв и терактов вырастет или останется стабильно высоким.

Европа стоит перед сложным будущим. Даже в объединенном виде она будет слабеть и в течение 20-25 лет лишится места в топ-тройке мировой экономики. Общие институты не всегда эффективны уже сейчас, а степень единства вряд ли будет расти. Дестабилизация соседних пространств в Восточной Европе и на Ближнем Востоке станет вызовом безопасности, для преодоления которого потребуются шаги, гораздо более решительные, чем нынешняя политика соседства. Ответом на них в равной степени могут стать дрейф ЕС в сторону классического альянса (с возрастающим вниманием к сфере безопасности, но без углубления интеграции) или фрагментация под давлением соображений безопасности. Во втором случае возрастает роль субрегионов, включая Восточную Европу и Черноморский регион. Возможно выдвижение региональных лидеров, таких как Турция или Польша. Среда реализации внешней политики Украины в таком случае станет более сложной.

Читайте также: Целеполагание во внешней политике: как Украине уйти из серой зоны

Россию ждут еще более значительные риски. Общая отрицательная динамика, вызванная кризисом социально-экономической модели и падением цен на энергоресурсы, будет дополнена высокой ценой ревизионизма. Тактические преимущества инициативной и рискованной внешней политики близки к полному исчерпанию, после чего наступит фаза "платы по счету". Вопрос в том, ограничится ли такая расплата падением уровня жизни, внутренней стабильности и внешней агрессивности - или же приведет к изменению границ государства.

Нарастающая осторожность в американской внешней политике; долгосрочное ослабевание Европы, сопровождающееся институциональными и/или региональными изменениями; продолжающееся снижение цен и спроса на сырье в структуре мировой экономики; а также значительная дестабилизация России - должны учитываться как большие риски при планировании внешней политики Украины.

Читайте также: Внешняя политика Украины: выйти из концептуального тупика

Мир постоянно меняется и никогда не бывает прежним. Хорошая стратегия внешней политики должна учитывать эти изменения, распознавать импульсы международной системы и использовать тенденции глобального развития в своих интересах. Внешняя политика, лишенная всякой стратегии, подчиняющаяся вчерашним рецептам или ситуативным решениям, будет генерировать разочарование и отчаяние, так же как и борьба за все хорошее без способности построить иерархию интересов и понимания стоимости каждого из них. Для нашей внешней политики снова наступило критическое время важных и сложных решений.