Кажется, Аристотель писал, что чем меньше у правительства власти, тем оно более устойчиво. Эта мысль только на первый взгляд выглядит парадоксом - особенно в наше время, когда противоречия в отношениях между гражданами и властью стали одним из главных препятствий развитию постсоветских государств.

Отношения гражданина и власти, вроде бы, формально везде урегулированы, и даже закреплены в конституциях. На практике, однако, выстроены они до омерзения несовременно и в очевидном противоречии с конституционными принципами - что в Украине, что в России, что Таджикистане, что в Азербайджане. Если верить декларациям, источником власти везде считается народ, но остаётся трагически непрояснённым вопрос, может ли народ истекающей из него властью как-нибудь воспользоваться.

Есть два полярных (хотя, как показывают наблюдения, не всегда взаимоисключающих) подхода к общественно-государственному устройству.

Подход первый: власть суверенна, а граждане добровольно считают себя её подданными. Всё, что полезно для власти (читай - для её представителей), считается заведомо полезным и для подданных. Поэтому государственные институты защищают в первую очередь интересы власти. Власть спускается сверху (в этой парадигме "наверху" её больше всего) вниз, вплоть до уровня местных чиновников, в форме частичного делегирования полномочий для принятия решений на том уровне кометентности, который этим чиновникам назначен. Для простоты изложения назовём этот подход "имперским".

Подход второй: граждане суверенны, а власть формируется ими и находится под их постоянным пристальным контролем. Власть полностью подотчётна гражданам, групповые интересы которых формулируют и защищают созданные по инициативе тех же граждан политические и общественные организации. Никто, кроме самих граждан, не может определить, что для них лучше, а что хуже. Власть формируется гражданами "снизу вверх" - от отдельных домохозяйств, через органы местного выборного самоуправления, далее на региональный и общенациональный уровень в форме частичного делегирования ответственности для принятия решений. Этот подход будем называть просто и понятно - "демократическим".

При том, что абсолютно все государства постсоветского пространства позиционируют себя как "демократические республики", в большинстве этих стран на практике реализуется классический "имперский" подход. Власть в них фактически приватизирована правящими группировками, которые при необходимости сами определяют порядок её передачи, а выборы зачастую сведены к чисто формальной процедуре с предрешенным результатом.

Иногда создаётся впечатление, будто власть пытается не запятнать своей низостью чистоту высоких конституционных принципов, а потому всё более от них отстраняется.

Привычка многих поколений жить в государстве ярко выраженного патерналистского типа (какими был СССР, а до него и Российская Империя), в сущности, не оставила основной массе бывших советских граждан других вариантов. Периоды формирования демократических институтов - что в 1917 году, что в конце 1980-х и начале 1990-х - были недолгими, проходили на фоне государственного развала и криминального передела, а потому воспринимаются нынешним массовым сознанием исключительно как деструктивные. Никакой устойчивой демократической традиции они создать не смогли.

В итоге многие граждане воспринимают действующую власть как данность, никак им не подотчётную. Они не ощущают потребности в традиционных для демократии механизмах удерживания власти в рамках закона и приличия (свободная пресса, независимые суд и прокуратура, полная подотчётность депутатов и чиновников избирателям и так далее), у них не выработаны привычка и навык применения этих инструментов. Такое "расслабленное" отношение граждан впрямую провоцирует власть сначала на аккуратное ослабление существующих социальных инструментов, предназначенных для контроля за ней, а затем на их полный функциональный демонтаж. Они в несколько этапов коррумпируются, переходят под фактический контроль власти и теряют всякий смысл как средство её сдерживания.

Кстати, этот процесс открывает фантастические перспективы для некомпетентных, но "хорошо устроенных" во власти деятелей. При фактическом отсутствии контроля, они очень скоро осознают себя "неприкосновенными", защищенными от преследования даже при совершении ими тяжких преступлений. Яркий пример - нынешнее руководство России. Впрочем, правительство Януковича в этом отношении тоже было вполне очаровательно, но Россия прошла по пути "неприкосновенности" власти значительно дальше, чем Украина, и, похоже, намерена идти по нему до конца - вероятнее всего, крайне печального. Украина уверенно двигалась той же дорогой, и вполне могла бы оказаться в объятиях той же печали, если бы не череда Майданов.
Власти следует указать её место. Для Украины жизненно важно избавить государственный аппарат от ложного представления, что он может и дальше оставаться собственником страны
Страну спасло то, что украинский народный менталитет оказался подвержен имперской парадигме лишь до определённого предела. Традиция семейно-хуторской и военно-казацкой самостийности (место которой в России занимает традиция общинного коллективизма) укоренилась в народе так же глубоко, как и "имперская" отчуждённость государства от граждан. Правящие группировки в ходе приватизации ими власти и сокращения доступных гражданам прав в какой-то момент неизбежно задевали сросшийся с этой традицией народный нерв. Общество реагировало на раздражитель, обнаруживало, что "штатные" инструменты выражения гражданского несогласия приведены государством в негодность, и что остался доступен только аварийный вариант - Майдан. "Предохранительный клапан", не предусмотренный никаким писаным законом, но зато укоренённый в национальной неписаной традиции ещё со времен Сечи.

Именно Майдан давал гражданам возможность останавливать злоупотребления власти, но эта остановка каждый раз оказывалась временной. Властная группировка давала задний ход - слегка, и только для того, чтобы после успокоения страстей снова усилить узурпацию власти.

Даже после трагических событий зимы 2013-14 годов правящие группировки (я сознательно отказываюсь называть их "элитами") оказались не в состоянии осознать, что последний Майдан задал для страны принципиально новую повестку. Речь уже не идёт о простом возвращении прежнего конституционного статус кво или об усилении борьбы с коррупцией (то есть, о большей интесивности и зрелищности борьбы правой руки нынешней власти с её же левой рукой). Требования и ставки на этот раз гораздо выше, чего власть не понимает.

Речь идёт о том, что приватизированная политическими группировками реальная власть должна быть в полном объёме возвращена тем, кто должен владеть ею в соответствии с Конституцией. Речь не о восстановлении в стране прежних механизмов, ныне испохабленных и опороченных, а о полном пересоздании общественных демократических институтов на таком уровне, какого прежде в Украине никогда не было - хотя он и задекларирован в Конституции.

Речь о полном пересмотре практики отношений между гражданами и структурами власти. Власти следует указать её место. Для Украины жизненно важно избавить государственный аппарат от ложного представления, что он может и дальше оставаться "собственником" страны. Эта идея принадлежит прошлому, в прошлом она и должна остаться. А в будущем государственному аппарату и выборной власти предстоит стать чем-то вроде национальных служб, существующих за счёт налогоплательщиков и полностью им подконтрольных, в обязанности которых будут входить создание благоприятных условий для развития страны и обеспечение законных интересов граждан Украины.

То есть, в соответствии с идеей Аристотеля, следует сделать правительство более устойчивым, передав большую часть его полномочий самим гражданам.

Такая реформа (даже если не вдаваться в её детали) не просто выглядит крайне амбициозной - в нынешних условиях Украины она запредельно сложна. Её разработка и реализация требуют привлечения лучших мировых специалистов, огромных средств и усилий. Перемены будут многими приняты в штыки, похоронят сотни и тысячи прежде успешных карьер, и ни при каких обстоятельствах не окажутся простыми и безоблачными. Фундаментальные преобразования такого масштаба вообще никогда не бывают лёгкими.

Всё в ваших руках. Не хотите перемен? Голосуйте против реформ. Поддерживайте устаревшее государственное устройство, пусть даже оно уже давно само не в состоянии поддерживать ни себя, ни вас. Жалуйтесь соседям, что всё идёт не так, как хочется, но при этом не пытайтесь ничего изменить. Это ваш и только ваш выбор.

Но лично мне совсем не хочется, чтобы Украина, вслед за путинской Россией, безнадёжно застряла в прошлом. Будущее выглядит гораздо привлекательнее.

Сергей Бережной, журналист