8 мая. Возможна ли украинская история Второй мировой
Последние два десятилетия мы пишем амбивалентную историю Украины. Историю, в которой мы пытаемся примирить непримиримые нарративы. Лучший пример — Хмельницкий. Он герой и предатель. Попытка отойти от черно-белой концепции — это крамола и маргинализация для исследователя. В лучшем случае мы позволяем себе небольшие реверансы. Это не проблема. Это болезнь роста и взросления. Главное — пройти эту фазу.
История Второй мировой воспринимается в той же ловушке-парадигме. Мы либо за глорификацию бандеровцев, либо за продолжение советского нарратива о том, какой вклад внесли украинцы во Второй мировой войне.
Но сейчас, как бы странно это ни звучало, нам, возможно, не так важен единый нарратив. Дело в том, что нам катастрофически не хватает достоверных фактов. Именно об эти факты со временем разобьются обе нынешние концепции. Точнее, не разобьются, а трансформируются во что-то новое.
Почему я говорю о достоверных фактах? Дело в том, что мы находимся под давлением советско-российской мифологемы о народной войне, подкрепленной десятилетиями поисков ученых, сотнями книг и фильмов. У нас, условно говоря, на сотню российских документальных и не очень страниц есть пять-шесть наших.
Плюс существует амбивалентный нарратив в обществе, которое только благодаря нынешней войне начало терпимо относиться к красно-черным флагам на юго-востоке. Но еще раз повторюсь: нам катастрофически не хватает фактов и обобщений. Мы 40 лет говорим о сталинизме, но у нас до сих пор нет ни одной весомой монографии "Украина и Сталин". И это лишь один из примеров.
Выше я уже говорил об амбивалентности нашего исторического нарратива. Но есть еще одна проблема: мы пишем не украинскую историю со всеми ее плюсами и минусами, а в основном (повторюсь — в основном) пытаемся писать нарратив, который опровергает российскую версию событий.
Проще говоря, мы сами загоняем себя в прокрустово ложе, вместо того чтобы шире посмотреть на процессы. Если мы пишем о Хмельницком, то за редкими исключениями боимся говорить о том, что восстание было выгодно, а может и инспирировано Портой. Если мы говорим о модных ныне шестидесятниках, то нам нужен итальянский автор, чтобы указать на банальный факт: часть этого движения выросла из Комсомола.
И в этом нет ничего плохого. Это не принижает ни Хмельницкого, ни Чорновила. Более того, это не разрушает национальный миф. Это делает его сильнее. Потому что он перестает быть плоским. И он не разбивается о правду, как миф о 28 панфиловцах.
Главная проблема в том, что на государственном уровне нет запроса (боюсь — и понимания) важности этой работы. На уровне университетов, боюсь, есть страх браться за эту тему. Без государственного запроса это не взлетит.
А теперь о будущем. Нынешняя война, помимо всего прочего, должна "потопить" большую массу советско-российских нарративов о Второй мировой. В то же время россияне будут пытаться потопить нынешнюю войну в нарративах Второй мировой. Они приложат массу усилий для того, чтобы это потопление произошло и у нас.
Когда мы наконец задумаемся о нашей истории Второй мировой, ее нельзя рассматривать в отрыве от освободительной борьбы начала XX века (начиная с революции 1905 года, которая у нас незаслуженно забыта) и от нынешней войны.
Очень надеюсь, что кто-то захочет это услышать.