Обложка новая, суть старая. Как реформируют полицию Украины

По итогам трех лет работы одним из главных достижений реформы правоохранительных органов называют создание патрульной полиции. Была проведена также переаттестация сотрудников и якобы введены новые принципы работы.

132 тыс полицейских; 18 тыс новых сотрудников (ранее работавших в другой сфере); 12,8 млн обращений в 102. Такую статистику в честь Дня Нацполиции озвучил глава органа Сергей Князев. Более 520 тыс обвинений в суде и 20 тыс преступников ежемесячно привлекаются к ответственности. "Новые подразделения, новая техника, новый международный опыт…", - написал он в своем Facebook.

Но эксперты успех реформы в целом констатировать не спешат: большинство кадров остались от советской системы, как и правила их работы.

Ко Дню Нацполиции, который с 2018-го отмечают 4 июля, LIGA.net собрала мнения о том, что же изменилось за три года, а что, на самом деле, провалили еще в зародыше.

Евгений Крапивин юрист ассоциации УМДПЛ, которая мониторит права человека в правоохранительных органах "Мы четыре года двигались, кому куда захочется. Полицию шатает из стороны в сторону"

Есть позитивные шаги, о которых стоит сказать. Хотя почти все они с приставкой "но".

Первое - полиция была отделена от МВД. Это европейская модель: отдельно полиция с руководителем-менеджером, отдельно министерство, которое просто определяет государственную политику и не влияет на оперативное управление.

Проблема в том, что у министра осталось полномочие согласовывать назначение замглавы Национальной полиции и, главное, руководителей территориальных органов. То есть через него прошли все начальники главков на местах: условно, Головин в Одессе. А это прямое политическое влияние на деятельность полиции. Я уже молчу о ситуации с обысками НАБУ у сына Авакова, когда министр делал заявлени от имени МВД и Нацполиции.

Второй положительный момент: запустилась патрульная полиция. Это единственное подразделение НПУ, в котором большинство людей не работало в бывшей милиции. И элементарные коррупционные процессы там на более низком уровне. Но патрульные полицейские не защищены перед руководителем, не мотивированы, и это та причина, по которой люди уходят из патрульной полиции и которая вызывает высокую ротацию.

Третье - аттестация. Попытка очистить кадры была предпринята. Но ее результат абсолютно никакой: около 7% уволенных.

Ну и последнее: в конце прошлого года наконец была принята стратегия развития МВД до 2020 года. Сейчас готовится план действий. Это важно, потому что до этого мы четыре года двигались, кому куда захочется. Каждый новый глава полиции. То была грузинская команда Хатии Деканоидзе, у нее был свой план - и он не выполнен вообще. Потом пришел Князев со своим планом, который даже не озвучил. Полицию шатает из стороны в сторону.

Что это за реформа, если она не ставит конкретных целей?

Теперь о том, что совсем не сделано. Ядро полиции - это криминальный блок. Следственно-оперативные подразделения - первые, кого должна была затронуть реформа. А там остаются старые кадры, которые ориентируются на показатели, а не на реальное расследование дел. Плюс старое законодательство. В совокупности выходит, что в условиях войны, нестабильности, роста незаконного оборота оружия с Донбасса и преступности, система не справляется с этими вызовами.

Так что моя наибольшая критика - в том, что реформа должна была начаться не со внешних служб, а с этого ядра полиции. Потому что если отбросить ГАИ и Беркут на Майдане, то пытки, незаконное задержание, поборы за закрытие и открытие дел, давление на бизнес - все это сосредоточено там, среди следователей и оперативных сотрудников.

Алексей Билошицкий первый замглавы департамента патрульной полиции НПУ "За три года мы выросли с одного города до 36. За три года патрульные отработали почти 8 млн вызовов граждан"

Национальная полиция - это 140 тысяч сотрудников. Еще три года назад это была милиция, закостенелая структура с устаревшими стандартами, функциями и подходами. Все это работало в течение десятилетий. Сейчас происходит реформирование этой огромной машины. Которое может растянуться на 10-12 лет, по самым оптимистическим прогнозам.

Могу ли я сказать, что реформа завершена?

Однозначно нет. Она продолжается. Очень многое еще надо сделать, многое поменять. Но ряд процессов уже запущен.

Я представитель патрульной полиции, одной из таких совершенно новых структур. Она была создана с нуля и не является правопреемником ГАИ или ППС. Когда мы 31 мая 2016 года запускали последний город из запланированных, нас было чуть больше 10 тысяч патрульных. Сейчас - свыше 15400. Постоянно идет конкурс. Мы берем людей, которые впервые поступают на службу, никогда не служили в старой милиции и понятия не имеют, что это.

Патрульная полиция уже работает по новым стандартам. Постоянно появляются новые направления работы, например, community policing - то есть взаимодйствие полиции с общественностью, тактико-оперативные подразделения, велопатруль, конный и водный патруль, аэроразведка. Очень много функционала, мы развиваемся.

Основной критерий нашей работы, на который мы ориентируемся - доверие населения. Понятно, есть случаи, которые снижают доверие. К большому сожалению, у нас #зрада преобладает, ее гораздо интереснее распространять.

Сейчас разгоняется зрада о том, что в патрульной полиции огромная текучка. Но если вы поинтересуетесь у эйчар-специалистов в крупных бизнес-структурах, они вам скажут: ротация в пределах 15-20% в год - совершенно нормальное явление. У нас за все три года уволилось до 20%. Включая тех, кто перевелся на службу в другие подразделения НПУ.

Дмитрий Потехин глава комиссии по переаттестации сотрудников МВД в Киеве "Изменился только интерфейс системы. Это как поставить новый Windows на старый компьютер"

Говорить о том, что Нацполиция была реформирована – это, мягко говоря, большое преувеличение. Создание патрульной полиции охватило незначительную часть личного состава. Патрульная полиция – это новые люди, набранные с улицы. Но остальные сотрудники МВД уволены не были.

Нам удалось уволить немногих. Несмотря на жесткий подход. Причины две.

Первая – вся процедура была запланирована неправильно. Мы не формировали сами комиссию и процедуру переаттестации, это делали наши реформаторы – и министр, и министерство, и проекты международной помощи, финансируемые американскими налогоплательщиками.

Процедура была следующей: после собеседования мы должны были обосновать, почему человека нужно уволить. Были случаи, когда мы рекомендовали повысить. Но мы только рекомендовали и должны были обосновать рекомендацию, окончательные решения принимались не нами.

А как должно было быть, чтобы были реальные существенные изменения: нужно было всех уволить и потом дать всем возможность, включая уволенных, подавать документы в новую структуру. Так, как это было сделано с патрульной полицией. Тогда бы они набирались в новую структуру, с новыми принципами и правилами работы. Очевидно, для этого им нужно было бы и научиться. Причем, учить их нужно было бы до того, как они получат работу, иначе какой смысл, если должность уже есть.

Но этого не было. Поэтому, первая причина – неправильная логика процесса, структурная проблема.

Вторая причина – судебная система. Мы должны были обосновывать рекомендацию, в том числе, в суде, потому что они (уволенные сотрудники – ред.) подавали апелляцию. И когда мы попадали в суд в качестве свидетелей или ответчиков, то мы сталкивались с судьями, воспитанными в той же совковой системе, которые часто и учились вместе с этими самыми ментами.

Поэтому, начинать все нужно было с реальной реформы судебной системы, а не с профанации. Грубо говоря, профанация судебной системы в значительной степени приводит к профанации реформы правоохранительной системы.

В анализе успешности реформ в мире есть такое понятие, как последовательность воплощения реформ: с чего нужно начинать, чтобы и остальные изменения тоже усиливались. На эту тему есть много исследований, есть несколько теорий. Но в нашем случае, очевидно, это не сработало. Причем сейчас мы видим, что в результате этого заглохли и антикоррупционные реформы. Структуры созданы, но начать эффективно работать они не могут, все блокируется на судебной системе.

По общим приблизительным подсчетам, не только в нашей комиссии, уволены были около 6% сотрудников правоохранительных органов. То есть, 94% - остались. Вот если бы 6% - остались, тогда можно было бы говорить о шансах на успешную реформу. Сейчас осталась совковая система, она понемногу "ест" и патрульную полицию. Там есть внутренний идеологический конфликт, потому что патрульная полиция не очень любит старую часть "мусарни", а "мусарня" тихо ненавидит "патрульку".

Что касается соцопросов и доверия полиции – это, скорее, ожидания. Высокий рейтинг доверия – это не удовлетворение работой полиции, это аванс. А поскольку созданием патрульной полиции невозможно реформировать систему, то в результате высокого ожидания будет высокое разочарование.

Изменился только интерфейс системы. Но это то же самое, что поставить новый Windows на старый компьютер: конечно оно будет глючить, медленно работать или не работать совсем. Вот приблизительно такую систему мы сейчас и получили.