Вестник НАТО | Военно-морские силы НАТО: проблема соответствия российской угрозе

28.05.2018, 12:45
Военно-морские силы НАТО: проблема соответствия российской угрозе - Фото
Фрегат ВМС Испании "Виктория" © NATO HQ MARCOM

Страны НАТО в последние десятилетия уделяли недостаточно внимания поддержанию ВМС на современном уровне, что позволило России усилить влияние на море

Статья "Will the Alliance discover navies again?" Питера Робертса, директора по вопросам военной науки и старшего научного сотрудника Королевского объединенного института по исследованию вопросов обороны и безопасности (The Royal United Services Institute, RUSI), была опубликована в "NATO Revew". LIGA.net воспроизводит статью в официальном переводе.

Россия бросает вызов НАТО на море и на берегу. Своим несколько приглушенным ответом Североатлантический альянс делает упор на усилении информационной обработки и новых структурах управления, чтобы добиться конкурентного преимущества. Но одних этих мер будет недостаточно для сдерживания.

Государства меняют способы ведения войны. Появляются новые доктрины применения силы, меняется тактика, в результате нового мышления в Академии Фрунзе были разработаны альтернативы господствующим на Западе точкам зрения о том, как военным добиваться преимущества в конфликте. Несмотря на заголовки о "зеленых человечках" на суше, соперничество великих держав более заметно на море, где из-за отсутствия четко обозначенных границ, проблем с управлением, неоднородного наблюдения и плохой системы безопасности военно-морские силы могут предпринимать действия, которые на суше считались бы актами агрессии и повлекли бы за собой широкомасштабные политические и военные последствия.

Но данный взгляд на ведение военных действий диктуется противниками НАТО, и в сложившейся ситуации Североатлантический альянс не только вынужден действовать в ответ на действия других, но и по большей части отсутствует при обсуждении вопроса. Иными словами, судя по всему, НАТО не уделял достаточное внимание морскому пространству как области, где идет соперничество, оказывается влияние и ведется борьба, и делал это по вполне понятным причинам, поскольку страны НАТО были сосредоточены на других проблемах. Складывается такое впечатление, что Североатлантический альянс закоснел в мышлении кризисного регулирования, надеясь на то, что технологии и постепенное повышения готовности и оперативной совместимости вооруженных сил государств-членов будет достаточно для борьбы с противником, который просто-напросто не будет следовать представлениям Запада о том, как вести борьбу. Это наглядный пример "второго поколения борьбы", описанного в книге Билла Линдса ‘4th generational warfare handbook’ («Справочник по борьбе четвертого поколения»).

Уязвимость критически важной морской инфраструктуры, жизненно важных коммуникаций с Северной Америкой, а также внутренних морей в Европе, дала возможность военно-морскому флоту России оспаривать господство НАТО на море, в частности в северной части Атлантического океана, Арктическом, Норвежском и Балтийском морях.

США и Соединенное Королевство могут выступать за прогресс посредством технологического опережения, внедрений новаций и усиления точности. Но все это стоит денег, и политическое руководство НАТО, с полном основанием, хочет видеть больше конкретики в новой морской стратегии.

Судя по всему, проблема, поставленная на ряде встреч НАТО на высшем уровне, состоит в том, чтобы разработать единую морскую стратегию, которая устроит всех членов Североатлантического альянса и учтет их различные мнения относительно угроз безопасности, с которыми они сталкиваются на море. Однако у разных групп государств явно разные приоритеты в морской сфере.

Разные приоритеты

Северная группа выдвигает убедительные доводы в пользу плана, ставящего во главу угла обычные военно-морские силы, способные сдерживать развертывание Россией подводных лодок и крупных кораблей, невиданное по своему масштабу со времен пика "холодной войны", и противостоять ему. Уязвимость критически важной инфраструктуры на море, жизненно важных коммуникаций с Северной Америкой (как над Атлантическим океаном, так и в его глубинах), а также внутренних морей в Европе дала возможность военно-морскому флоту России оспаривать господство НАТО на море, в частности в северной части Атлантического океана, Арктическом, Норвежском и Балтийском морях. В результате того, что уязвимость этих слабых точек в основном районе, представляющем интерес для НАТО, была широко признана, недавно было принято решение о создании нового Командования НАТО на Атлантике.

Однако другие члены Североатлантического альянса не воспринимают российскую угрозу как первостепенный вызов безопасности, который брошен им на море. Многие государства, береговая линия которых выходит к Средиземному морю (в частности, Италия, Греция и страна-партнер НАТО Мальта) в большей мере обеспокоены проблемой миграции.

Поэтому выстроить согласованную морскую стратегию Североатлантического альянса не так просто. Если включить в будущую стратегию все эти угрозы, возникнет риск размывания идей и идеалов до наименьшего общего знаменателя, с которым могут согласиться все члены организации. Результат подобного подхода принесет мало пользы в плане сдерживания, если основная направленность будет сведена, как и в случае с Морской стратегией Североатлантического альянса 2011 года, к полицейским действиям (безопасность на море) или борьбе с терроризмом, то есть, двум областям, с которыми все согласны, а не к конкретной стратегии сдерживания, подкрепленной силой.

На самом деле, мероприятия России и силы и средства, которые она создает, представляют угрозу для всех государств Североатлантического альянса, а не только для стран Северной группы.

Российские военные силы и средства: что нового?

С учетом действий России в Балтийском море, Норвежском море, в северном районе Атлантического океана, Северном море, Эгейском море, Черном море, восточном Средиземноморье и Красном море новая морская стратегия должна в первую очередь дать ответ на вопрос о том, как справиться с Россией на море, поставив перед Североатлантическим альянсом – и новым командованием на Атлантике – четкую цель, для достижения которой смогут объединиться все военно-морские силы.

Москвой были профинансированы, созданы и испытаны новые ударные сухопутные и морские ракетные комплексы, новые комплексы наблюдения, новые платформы и новые тактические приемы, и все они, судя по всему, предвосхитили задуманный «третий противовес», который Запад сам надеялся создать. Эти силы и средства предназначены для использования при ведении высокоинтенсивных военных действий. Судя по всему, Россия использует их и в ситуации ниже порога войны, например, с помощью гибридной войны нового поколения или как переосмысленный вариант активных мер.

У России относительно небольшой оборонный бюджет, что очевидно при сравнении с бюджетом НАТО в целом. При любом расчете соотношения сил Североатлантический альянс явно сохраняет значительное формальное преимущество. Однако Вооруженные Силы России добиваются в реальности значительно большего успеха, чем НАТО; можно утверждать, что это также дало большее политическое влияние и рычаги воздействия от Северной Африки до Ближнего Востока.

Россия с 2003 года последовательно выделяла более 20% оборонного бюджета на радиоэлектронную борьбу и кибернетические средства, способные нарушить информационную связность, на которую ныне опираются доктрина и командование НАТО.

Агрессивная позиция и действия России в районе Балтийского моря, на Балканах, в Арктике, в Сирии и в Украине хорошо известны. Новые военные средства, демонстрируемые и испытываемые в Сирии, стимулируют продажи оружия на Ближнем Востоке и в Тихоокеанском регионе, а также странам НАТО. В меньшей степени оценены действия России на Балканах и ее активное присутствие в Скандинавии: хорошо проверенная и отлаженная система шпионажа, дезинформации, введения в заблуждение и саботажа, призванная подорвать идеологию Запада, слаженность НАТО и авторитетность Североатлантического альянса.

На море Россия восстанавливает свои военно-морские силы. Показатели износа и готовности российских кораблей Северного, Тихоокеанского, Черноморского, Балтийского и Каспийского флота сейчас не хуже аналогичных показателей кораблей НАТО, однако программа строительства агрессивна и амбициозна, причем упор делается на океанские силы и средства, предназначенные для высокоинтенсивных военных действий. Поставить на вооружение до 2020 года еще 100 военных кораблей (54 крупных боевых) и подлодок (24 новых обычных и атомных), как запланировано, будет непросто, но состав сил четко продуман, и эти силы будут тягаться с военно-морской мощью НАТО еще в течение, как минимум, двух десятилетий.

Есть три особых аспекта, присущих развертыванию военно-морских сил России. Во-первых, постоянное развитие российской программы подводного флота, сочетающей автономные системы и традиционные обитаемые платформы. Второй аспект – развитие российской ракетной технологии, к которой относятся сухопутные ударные, морские ударные, крылатые и баллистические системы малой дальности, способные подавить оборонные средства Запада или преодолеть их.

Наконец, понятно, что российские силы не просто инвестируют в новые силы и средства и технологи. Судя по всему, они видят преимущества в сочетании технологий с сильной политической волей и способностью действовать непредсказуемо и перехитрить НАТО. Российская океанская многоцелевая система "Статус-6" – хороший тому пример, поскольку здесь речь идет о потенциально смертоносном сочетании автономности, знаний в области средств поражения, подводных технологий и малозаметности. Это явный конкурент глубоководным всплывающим хранилищам – разработке Агентства перспективных оборонных исследований DARPA.

Эта концепция борьбы, в которой большая политическая воля сочетается с географической непредсказуемостью, знаниями в основных областях и готовностью действовать вне западных правил применения силы (в правовом, этическом и моральном отношении), представляет особую проблему для политического и военного руководства НАТО. Действуя в "серой зоне" гибридными или пороговыми методами, не переходящими в прямой конфликт, Россия перехватила инициативу на суше и делает это на море.

Отныне Москва может вывести из строя европейские государства средствами, представляющими угрозу для подводных кабелей (электросетей, Интернета, трубопроводов), рыболовства и торговли, маршрутов, пролегающих через Арктику, и потенциально определяющих темп и масштаб миграционных потоков. Вместе с тем российские военно-воздушные, надводные и подводные силы отвлекают и дезориентируют штабные командования, не позволяя им увидеть всю обстановку в целом. Действия на Атлантике, под ледовым покровом Арктики, в Эгейском море, в Черном море, в Балтийском море и в Средиземном море – все они обусловлены российским мышлением. Это слаженный и искусный план, хотя и несколько оппортунистический по своей природе.

Если Североатлантический альянс всерьез собирается сдерживать Россию, на море нужны реальные действия и мероприятия, потому что в настоящий момент Северная Атлантика – слабое звено НАТО.

Неадекватный ответ Североатлантического альянса

В ответ на это Североатлантический альянс делает больший упор на морском пространстве. В ноябре прошлого года министры обороны НАТО договорились пересмотреть развитие военно-морских сил Североатлантического альянса в качестве составляющей усиленного построения сил сдерживания и обороны НАТО. Таким образом, на предстоящей встрече на высшем уровне в Брюсселе в 2018 году у стран НАТО должна быть возможность принять решения об обеспечении управления военно-морскими силами, проведении учений и применении этих сил, в частности в целях ведения военных действий. Но одних этих действий недостаточно, и при этом остается вопрос об исходной предпосылке Североатлантического альянса, согласно которой владение большим объемом информации равноценно успеху.

Уверенность в том, что больший объем информации имеет решающее значение, вытекает из "Плана 1919" командующего ОВС Фюллера, согласно которому обезглавливание руководства пускает "пулю в голову" врага и ведет к победе в войне. С 1980-х годов доктрине НАТО присущи такие характеристики, как стремительность, маневренность и внезапность, а в связи с сокращением с 1990-х годов инвестиций в вооруженные силы потребовалось добиться еще большей эффективности в использовании дефицитных платформ, чтобы не уступать врагу.

Информация стала ключевым требованием для выполнения данной стратегии, основанной на базовых предположениях Фюллера. В результате этого структура сил НАТО стала в большей степени зависимой от информации, с более централизованным управлением на каждом уровне. Россия увидела в этом слабую сторону НАТО во время войны в Персидском заливе в 1991 году, и с 2003 года последовательно выделяла более 20 процентов своего ежегодного оборонного бюджета на радиоэлектронную борьбу и кибернетические средства, способные нарушить информационную связность, на которую ныне опираются доктрина и командование НАТО.

Теперь нужны эффективные решения, которые способствуют "современному" или "адресному" сдерживанию, а не просто витающие в облаках документы, политика и стратегии. Североатлантическому альянсу было бы очень полезно рассмотреть вопрос о том, как он хочет сдерживать амбиции Москвы на море: и впредь проводить ответные действия - или перехватить инициативу? Можно поступить таким образом в географическом регионе, в котором российские силы действуют беспрепятственно, как например, под ледовым покровом Арктики, или в той области, которая Москве небезразлична, например, в сфере противоракетной обороны.

Навыки сил НАТО в ведении противолодочных действий на большой глубине улучшаются, но еще не вышли на тот уровень соответствия понимания и оценки ситуации, которые существовали в разгар "холодной войны".

Стоит также рассмотреть вопрос о противостоянии российским военно-морским силам по принципу противостояния "платформа против платформы". Для этого военно-морским силам Запада потребуется перейти от экспедиционных доктрин, основанных на платформах проецирования силы, к такой доктрине, при которой надводным и подводным боевым средствам оказывается поддержка в виде больших инвестиций всего Североатлантического альянса в боевые действия ВМС.

Необходимо заняться и тактикой. Хотя и удалось быстро продвинуться вперед в разработке порядка действий ВМС НАТО по нанесению удара по суше, с 1950-х годов не наблюдается каких-либо значительных подвижек в тактике противолодочной борьбы. Быть может, навыки Запада в ведении противолодочных действий на большой глубине и улучшаются, но они еще не вышли на тот уровень соответствия понимания и оценки ситуации, которые существовали в разгар "холодной войны". Это вызывает беспокойство. 21 февраля 2018 года британский министр обороны заявил, что активность российских подлодок увеличилась в десять раз. В настоящий момент НАТО не располагает достаточной учебной подготовкой, тактическими приемами или ресурсами, чтобы бросить им вызов на каждом этапе, даже при наличии политической воли к этому.

Любопытно, что на существование аналогичных проблем указал адмирал Свифт из Тихоокеанского командования, в результате чего вновь атала актуальной "проблема флотов". Штаб Свифта признал, что учебная подготовка стала носить нормативный характер с точки зрения обеспечения заданной готовности в ущерб творческому началу и инициативности команд и штабов. Применив менее формальный подход к менее дотошно спланированным военным учениям, как утверждает Свифт, удалось добиться разительных перемен в плане результативности, поражающего эффекта и внезапности. Что еще важнее: эти учения позволили обнаружить серьезные недостатки в тактических приемах, методике и процедурах ВМС США, многие из которых являются общими с НАТО.

Нет такой области, в которой Россия превосходила бы НАТО, однако из-за своего умения сочетать технологию, способы ведения борьбы, платформы, оружие и комплексы наблюдения наряду с агрессивной политической волей Россия – трудный противник. Не столько Россия одерживает верх, сколько НАТО проигрывает сражение на море. Новый ответ НАТО должен быть таким же прямолинейным, четким и умным, как подходы, разработанные Академией Фрунзе (Военной академией Генерального Штаба России).

Вопрос состоит в том, способны ли западные военачальники проявить такую же целеустремленность, в частности в подводном пространстве. Изменение структуры управления может быть полезным (но только если на это будут выделены надлежащие ресурсы и нужные люди), но новая морская стратегия вряд ли будет полезна. План на десять или двадцать лет вперед – это прекрасно, но сегодня солдаты, моряки и летчики будут сражаться с помощью того, что у них уже есть, а не с помощью красивых слов на бумаге. Если Североатлантический альянс всерьез собирается сдерживать Россию, на море нужны реальные действия и мероприятия, потому что в настоящий момент Северная Атлантика – слабое звено НАТО. Перед новым командующим НАТО на Атлантике стоит крупная и серьезная задача.

Питер Робертс
Питер Робертс
Директор по вопросам военной науки и старший научный сотрудник Королевского объединенного института по исследованию вопросов обороны и безопасности (Лондон)
Если Вы заметили орфографическую ошибку, выделите её мышью и нажмите Ctrl+Enter.

Комментарии

Последние новости
Популярное