Павел Казарин: Россия – карточный домик, выстроенный на нефтяной бочке

Специально для Крым.Реалии

Любой режим прощупывает для себя границы допустимого. Особенно, если речь идет о гибридных режимах. Они эволюционируют – проходя весь путь от неустойчивой демократии к устойчивому авторитаризму. И каждый новый виток на этом пути – это та самая проверка границ: "можно" и "нельзя".

Мы наблюдаем это на примере России. Той самой, которая вот уже двадцать лет обнуляет свою собственную неожиданную оттепель начала девяностых. Ее режим раз за разом тестирует окружающих на прочность и терпеливость. Устраивает вторжения. Перекраивает границы. Убивает политических оппонентов. Зачищает ростки инакомыслия.

Вся эта эволюция сопровождается аплодисментами тех, кто не признает иной власти, кроме авторитарной. А заодно эмиграцией тех, кто не готов мириться с реинкарнацией Советского Союза.

Но забавнее всего следить за теми, кто до последнего ищет оправдания и объяснения происходящему. За теми, кто никак не решается назвать вещи своими именами. И, подобно лягушке в кастрюле, оправдывает повышение температуры воды тем, что, мол, "везде так".

Эти люди живут в искаженном государстве с островками нормальности. Но при этом убеждают себя и окружающих, что Россия – это нормальное государство с островками искажений.

Вероятно, это психологическая самозащита. Попытка убедить себя, что окружающая реальность – это всего лишь разновидность "нормы с изъянами". Этих людей даже можно понять – ведь если они снимут шоры, им придется признать многие вещи, которые признавать крайне не хочется.

Придется сказать вслух, что Россия – это страна, которая развязывает агрессивные войны. Совершает военные преступления. Сбивает пассажирские самолеты.

Придется признать, что их родина – это государство, которое совершает террористические акты. Применяет химическое оружие. Физически устраняет неудобных людей, критикующих режим.

Такая перспектива вряд ли радует обывателя. Ведь ему придется признать, что его страна наследует не у тех, кто победил во Второй мировой, а у тех, кто в ней проиграл. А потому он отчаянно пытается убедить себя, что та же аннексия Крыма и война на Донбассе – это всего лишь небольшой исторический зигзаг, который локален, глобально безвреден и, рано или поздно, будет выправлен.

Но в том и проблема, что этот зигзаг – не локальный. И он не обнулится сам по себе – если только его не обнулят. Потому что, как уже звучало выше, любой режим всегда проверяет границы допустимого. И если не встречает сопротивления, то движется дальше. Ввинчиваясь с каждой новой итерацией как штопор – все глубже и глубже.

И даже глобальное согласие с авантюрами режима не освобождает тебя от опасности попасть в немилость. Так Алексей Навальный мог сравнивать Крым с бутербродом. Поддерживать войну в Грузии. Подкармливать имперский рессентимент. Но, в конечно счете, на очередном витке своей эволюции режим решил испытать новые границы допустимого уже на самом Навальном.

Нежелание российского обывателя называть вещи своими именами довольно понятно. Он попросту боится запустить принцип домино. Сперва ты говоришь о том, что власть захвачена режимом. Затем – признаешь политические расправы. Следом – начинаешь замечать военные вторжения и интервенции. После – говоришь о том, что Крым не принадлежит Москве. А в результате придется признать, что Россия – это огромная полупустая страна, которая начинает расползаться по домам, как только центральная власть ослабевает.

Придется признать, что вся российская экономика – это имитация. Что она существует ровно до той поры, пока цены на нефть и газ позволяют наполнять бюджет. И как только ситуация меняется – экономика исчезает. Потому что в этой системе все, что не нефть – лишь наросты на нефтяной трубе. Эдакий карточный домик, выстроенный на нефтяной бочке.

Придется сказать вслух о том, что Россия существует не для своих граждан, а посредством своих граждан. Что сверхценность для нее – это не гражданин, а государственное величие. Что свобода возможна лишь в четко обозначенных начальством границах.

Все это плохо сочетается с тем, что привык думать о своей реальности российский обыватель. А потому он и дальше будет пытаться не замечать действительность. Продолжит твердить, что "другие поступают точно так же". Объявлять девиацию – нормой. И оправдывать себя тем, что если долго всматриваться в бездну, то она начнет всматриваться в тебя.

Проблема лишь в том, что бездна в любом случае рано или поздно начнет всматриваться в него. Как бы он ни пытался отвести глаза.