10 лет войны, учеба рекрутов и мифы о службе. История главного сержанта "Хартии" Волыняки

Этой весной на фоне реформирования Сил обороны в корпусную систему 13-я бригада "Хартия" масштабировалась до второго корпуса НГУ, а ее главный сержант Дмитрий (Волыняка) Грицюк стал главным сержантом корпуса.

Псевдо Волыняка Дмитрию дал бывший главный сержант бригады и его земляк Александр (Капа) Ющенко. Именно он заложил в "Хартию" "сержантский фундамент". В апреле 2024-го Капа трагически погиб, выполняя боевое задание. Грицюк стал его преемником и продолжил дело.

Последние десять лет жизни Волыняки непосредственно связаны с войной и войском, к которому он присоединился добровольцем. А еще – с постоянным обучением и усовершенствованием знаний: как своих собственных, так и личного состава. Недавно Грицюк стал одним из героев кампании "Расти в "Хартии", своими примерами мотивирующими тех, кто еще не решился вступать в ряды корпуса.

Коммуникационщик "Хартии" Дмитрий Кузубов по просьбе ЛИГА.net расспросил Волыняку о его боевом пути, о том, как гражданские становятся военными, какую роль в современной армии играет сержант и чем хартийский курс адаптации отличается от базовой общевойсковой подготовки (БОВП). А также, правда ли, что все новобранцы после обучения сразу отправляются штурмовать посадки.

Российские "менты" и польские ласточки

Будущий главный сержант "Хартии" родился в городе Киверцы на Волыни. В 2003-м окончил школу и поступил в луцкое профессиональное училище, учился на строителя. Далее был техникум, его Дмитрий не закончил, потому что не было денег. Устроился на луцкий ремонтный завод "Мотор".

Проработал на заводе год, а потом решил пройти срочную службу. Хотя имел отсрочку, потому что помогал маме воспитывать несовершеннолетних сестру и брата. Считал, "что это норма, когда человек отдаст часть своей жизни для государства".

Прослужил год, демобилизовался в звании младшего сержанта. И вернулся к гражданской жизни: занимался строительством, развозил лекарства по аптекам на родной Волыни, также ездил работать за границу – в Польшу и "даже "за поребрик", посмотрел на треш, там происходящий". Военный вспоминает показательный случай, произошедший с ним в РФ в 2010-м, когда он возвращался домой:

Я сидел на вокзале, никого не трогал, ждал свой поезд. Оставалось 15 минут – подходит их "мент": "Пройдите с нами, надо быть понятым". Как только я зашел в кабинет, тот, к кому я шел "понятым", сразу вышел. Начались вопросы: "А кто ты, что везешь, а сколько бабок? Доставай кошелек". У меня было несколько тысяч рублей, я положил кошелек на стол. Они забрали практически все деньги, оставили только на проезд: "Мы же тоже люди".

В Польше с Дмитрием также произошла красноречивая история, однако уже совсем о другом. Они с коллегами работали на стройке и внезапно стали помехой для местных птиц.

"Мы утепляли фасад и зашили сеткой отверстия вентиляции на крыше – а там жили ласточки, – рассказывает он. – Местные позвонили в полицию, приехали полицейские, говорят: "Мы к вам претензий не имеем, но, пожалуйста, вырежьте места, где должны пролетать ласточки, чтобы они залетели домой". Вот такие контрасты".

После работы за границей Дмитрий вернулся домой, занимался строительством и работал сам на себя. Но вскоре спокойная жизнь закончилась: началась Революция достоинства.

"Если даже не пройду, по крайней мере попробую"

В ночь на 30 ноября сотрудники "Беркута" избили студентов на Майдане. Узнав об этом, Дмитрий отправился в Киев и первого декабря присоединился к митингующим. Проводил время на Майдане, участвовал в различных акциях. Но вдруг заболел – на улице уже трещали морозы – и друзья отправили его домой.

Поэтому за разгоном Майдана силовиками Грицюк смотрел с экрана телевизора. Однако ездил в Луцк на акции протеста против произвола власти.

В марте 2014-го Россия аннексировала Крым и начала войну на Востоке Украины. Эти события окончательно убедили Дмитрия: он не может оставаться в стороне. Поэтому отправился в военкомат.

"Я понимал, что в любом случае должен быть в армии, ведь началась война – хотя в то время ее называли АТО – и она не на год и не на два, – вспоминает он. – В военкомате посмотрели мой военный билет, а у меня была специальность – связист. Сказали: "Сейчас не нужны такие специальности, идите домой, вас вызовут". Говорю: "Я готов переучиться на стрелка, гранатометчика..." Дважды точно ходил в военкомат, дергал их. Но мне сказали: "До свидания, мы вам позвоним".

У Дмитрия были контакты двух товарищей с Майдана. Один из них – Михаил Гайдамака – тогда проходил службу в батальоне имени генерала Кульчицкого, состоящем из добровольцев. Грицюк набрал Михаила, спросил, есть ли возможность ему также присоединиться.

"Он говорит: "Приезжай", – вспоминает Грицюк слова побратима, который четыре года спустя погибнет на войне, – Несколько раз ездил с Волыни в Киев, и мне говорили: "Подожди, приезжай позже". Короче, мурыжили меня".

Только в феврале 2015-го Дмитрия официально приняли в батальон. Там он прослужил почти год. Но в конце услышал о создании бригады быстрого реагирования по стандартам НАТО (сейчас это бригада "Рубеж" в составе корпуса НГУ "Хартия"). И решил присоединиться.

"Несколько моих побратимов из батальона Кульчицкого проходили там отбор и говорили, что это круто, – объясняет военный. – Там на тебя смотрят со всех сторон – если проходишь, тебя включают в эту бригаду, а если нет – иди дальше служи, где служишь. Я решил для себя – если даже не пройду, по крайней мере попробую".

Отбор длился четверо суток, рекрутов испытывали физически и морально. В любой момент разрешалось выйти из "игры": для этого нужно было снять манишку и просигнализировать, что сдаешься.

"Нас там гоняли, с бревном мы бегали, приседали, качались, бревно жило на наших кроватях, не дай бог положишь его под ноги – сразу подъем, 30 секунд – и ты уже стоишь в строю с ним над головой и начинаешь учить историю, – вспоминает Грицюк, – а потом инструктор спрашивает: "В каком году произошло определенное событие?" Если не отвечаешь – снова приседаешь с колодой. Это заставляло гораздо быстрее запоминать даты".

Именно там Грицюк познакомился с будущим главным сержантом "Хартии" Капой. Он был инструктором и пытался вывести Дмитрия из равновесия.

"Он невысокого роста, но такой живчик, серьезный дядька. И мы все думали, что он как минимум подполковник. А потом уже выяснилось, что старший сержант, – смеется Волыняка. – Больше всего смущало, а может, даже наоборот зажигало, когда весь в поту стоишь в упоре лежа на полтора, у тебя руки до локтей согнуты, грудью не касаешься земли и уже у тебя судороги, руки-ноги трясутся, а Капа стоит надо мной и говорит: "Друг, снимай манишку, дома жена, теплая ванна, кофе, чай, зачем оно тебе нужно? У тебя такое каждый день будет в этой бригаде!" Я молчал, пыхтел, трясся, истекал потом, но выстоял и не повелся на эти провокации".

Военный вспоминает, что не все из участников этого "марафона" обладали хорошей физической формой, некоторые "сзади плелись, но шли до конца". Однако в итоге отбор прошли далеко не все: из группы в примерно 70 человек – только чуть больше 20. И после этого они начали формировать бригаду, у которой уже был костяк из офицеров и сержантов. Грицюка сначала назначили на должность регулировщика, затем – командиром отделения, далее – главным сержантом взвода.

"В то время, когда в украинской армии вообще еще не было понимания, что такое главный сержант, мы уже внедряли именно такие должности. И уровень главного сержанта там уже был на несколько голов выше обычного сержанта Вооруженных сил, – объясняет Дмитрий. – У тебя были не только обязанности, но и права: сержант получил возможность принимать решения. Он был лидером, вел за собой, тренировал личный состав, смотрел за соблюдением дисциплины, порядков, обученности своих подразделений".

"Понимал, что АТО перерастет в гораздо большую войну"

После обучения Волыняка с побратимами выехал на боевое задание в Станицу Луганскую, на тот момент он уже стал главным сержантом роты. И вместе с ее командиром, а также командиром батальона Корнетом и Капой начал формировать третью роту, выехал с ней на Светлодарскую дугу.

"Тогда Национальную гвардию уже отвели с линии боевого соприкосновения, она преимущественно стояла на второй-третьей линии, – рассказывает Волыняка. – Но именно наше подразделение – тогда бригада быстрого реагирования – благодаря командиру выбило место на фронте, потому что там все ребята были мотивированы. Когда мы слышали, что нас должны поставить на вторую или на третью линию, чуть ли не слезы были: "Мы тренировались, хотим воевать за свою страну". Наше подразделение занимало полосу обороны. Это, кажется, был 2016-й или 2017-й. В то время уже линия соприкосновения стабилизировалась, маневров почти не происходило, были практически окопные бои. И мы в окопах защищали страну".

Продолжил службу Дмитрий во взводе разведки в должности инструктора-разведчика. Военные стояли в селе Пионерском вблизи Мариуполя, несли боевое дежурство на линии соприкосновения, где суша сочеталась с морем, и фактически выполняли обязанности морской пехоты.

В январе 2019-го, после возвращения с ротации, у Грицюка закончился контракт, и он решил уволиться. На тот момент почти все руководство подразделения сменилось, и Волыняка считал, что с некоторыми людьми из коллектива ему "не по пути". Но точку в военной карьере ставить не собирался.

"Я понимал, что 100% вернусь в армию, потому что АТО/ООС перерастет в гораздо большую войну, – объясняет Дмитрий. – Поэтому за время службы официально приобрел себе карабин АКМ и пистолет "Форт" – правда, на резиновых пулях. То есть у меня было оружие, каска, броня и рюкзак, что стоял в углу, практически собранный – в случае чего, я уже был готов двигаться в войско".

После окончания контракта Грицюк снова пошел на вольные хлеба. Трудоустроился на завод "Нашей рябы" в Каневе. Потом поехал на заработки в Литву, также на завод. Проработал там полгода и осел дома, снова занялся строительством. Женился, вскоре у пары родился сын.

"Против нас стояли "вагнера", которые лезли как зомбики"

24 февраля 2022-го Дмитрий гостил у матери. Его семья была дома, в городе возле границы с Беларусью. Утром россияне начали бить по аэродрому рядом ракетами.

"Я понял, что началось полномасштабное вторжение, – вспоминает Грицюк, – сразу набрал жену, сказал, что еду за ними и чтобы собирали вещи – по радио тогда говорили, что оккупанты заходят из Беларуси, и я не знал, пойдут ли они на границе с Волынской областью. Я ехал в сторону беларусской границы, не знал, успею ли доехать до родных, встречу ли, возможно, танк. Приехал, забрал их, завез в условно безопасное место, взял рюкзак, броню, каску, оружие и пошел в военкомат".

Но в военкомате уже стояли очереди, и для Дмитрия снова не нашлось свободных должностей. Тогда побратим предложил ему присоединиться к ТрО, где еще было место.

"Я вскочил в последний вагон, потому что добровольцев было очень много, – рассказывает Дмитрий. – Вышел кто-то из офицеров, крикнул: "Кто имеет удостоверение участников боевых действий – поднять руки!" Мы подняли, и нашу группу забрали на территорию воинской части".

Так Грицюк начал службу во второй роте 53-го батальона 100-й бригады ТрО на Волыни: сначала – в должности командира отделения, а затем – главного сержанта взвода. Защитники стояли на блокпостах, занимались патрулированием, затем обустраивали укрытия и заминировали пограничные участки на границе с Беларусью. Также попутно Дмитрий обучал личный состав.

"На 85-90% это были гражданские, некоторые впервые столкнулись с оружием: мы постоянно тренировались, отрабатывали стрельбы, тактику, тактическую медицину, определенные сценарии, – рассказывает он. – Несли полное боевое дежурство – к счастью, там никто не полез".

В феврале 2023-го батальон перебросили на Бахмутское направление. Военные заняли позиции на левой "клешне", ею враг хотел обхватить Бахмут и перерезать логистические маршруты.

"Против нас стояли "вагнера", которые лезли как зомбики. И мы сдерживали наступление на том направлении, – рассказывает Волыняка. – Ни одной позиции в составе батальона мы не сдали, наоборот еще наши ребята мотивировали некоторые подразделения ВСУ идти вперед, не отступать, потому что там были очень тяжелые бои за дорогу Часов Яр – Хромовое – Бахмут, которую хотели перерезать "вагнера". Там мы понесли потери, было много раненых, к сожалению, и погибшие".

Несмотря на потери, тогда батальону Волыняки удалось удержать этот участок. А потом его побратимы даже пошли в контрнаступление и отвоевали часть территории на той же клешне.

"Хартия", новое войско и должность главного сержанта

В мае 2023-го Грицюк перевелся из 100-й бригады ТрО в бригаду "Хартия". Ключевым мотивом для этого было то, что он уже знал коллектив во главе с командиром бригады Корнетом и главным сержантом Капой, с которыми ранее работал в бригаде быстрого реагирования.

"Этого мне хватило, чтобы понять, что хочу быть именно в этой бригаде, с этими людьми строить новое войско", – говорит Волыняка, и на вопрос, что именно он вкладывает в это понятие, объясняет:

"Это прежде всего отношение к личному составу. Не говорю, что надо за ним бегать, подтирать слюнки. Отношение – это в первую очередь подготовка, обучение. Если ты отправляешь личный состав выполнять боевую задачу, должен дать ему максимальные знания, обеспечить всем, что нужно, чтобы сохранить его и выполнить задачу. Именно такой подход в бригаде".

Тогда "Хартия" еще была очень маленькой: возможно, величиной в батальон, а, может, и даже меньше. Поэтому командиры начали доукомплектовывать ее, создавать, обучать и оснащать подразделения.

В ноябре 2023-го "Хартия" уже как 13-я бригада НГУ поехала выполнять первые боевые задачи на Лиманское направление, в Серебрянский лес. Зато Волыняка занимался подготовкой личного состава в тылу.

В мае 2024-го россияне открыли новый фронт в Харьковской области, и "Хартию" за сутки перебросили на Харьковское направление. Туда же отправился и Волыняка.

Месяцем ранее произошла трагедия, ощутимо ударившая по бригаде: в Днепропетровской области погиб Капа.

"Он говорил: "Не бойся быть неудобным, резким, требовательным. Сейчас ты закладываешь в солдат те знания и навыки, что могут спасти им жизнь",- вспоминает Волыняка слова побратима, которые сегодня высечены на баннере в честь него в одном из учебных центров бригады.

"Как человек Саша был добряк, хотя со мной многие не согласятся из его подчиненных, которые там чувствовали его "доброту" на себе, – рассказывает Дмитрий. – На службе он был очень строг, но справедлив. По несколько раз не повторял. Если дал приказ, а его не выполнили, страдал весь коллектив из-за своей невнимательности или равнодушия. Но уже после этого сразу все начинали делать все, что нужно. Как-то в учебном центре Капа сказал подразделению выйти в форме с длинным рукавом. На улице было жарко, и "самые умные" решили: "Позанимаюсь в футболочке". Начали отрабатывать задачи. И, дойдя до дороги со щебнем, Капа подал команду: "Упор лежа принять и переползти участок". Ну и те, кто были в футболках, почувствовали на себе, для чего длинные рукава".

После гибели Капы командир назначил Волыняку на должность главного сержанта бригады. Следовательно, он стал отвечать за организацию и контроль, прежде всего – в обучении и подготовке личного состава, а также за совершенствование этого процесса.

"Чем лучше человек подготовлен, тем больше у него шансов выжить"

В "Хартии" сержанты играют ключевую роль в обучении военных. Порой может даже показаться, что по уровню полномочий они превосходят офицеров. Волыняка опровергает это и говорит, что вопрос, кто главный – сержант или офицер – в корпусе даже не обсуждают: каждый выполняет свои обязанности.

"Сержанты – промежуточное звено между солдатским личным составом и офицером, – подчеркивает Дмитрий. – Сержант должен быть не конкурентом офицера, а его правой рукой. У офицера достаточно обязанностей, связанных с планированием, документацией. А сержант не рождается сержантом, выходит из тех же солдат. И знает, что нужно солдату, на что акцентировать внимание – в подготовке, в идеологии, в морально-психологическом настрое. Сержанты должны знать обстановку в коллективе и что происходит у каждого бойца в семье. Потому что если в его семье проблемы – рано или поздно это скажется на выполнении боевых задач. Работа сержанта – выявить и решить эту проблему. Быть для личного состава наставником, чувствовать его, учить, быть папой и мамой".

После прохождения двухмесячной базовой общей подготовки в одном из центров Нацгвардии рекруты "Хартии" продолжают обучение на двухнедельном курсе адаптации уже именно от корпуса. Во время этого курса их наставниками становятся дрилл-сержанты, выполняющие как раз те же функции, о которых выше рассказывает Грицюк.

Дрилл-сержант – должность, заимствованная из армий стран НАТО, но адаптированная под украинские реалии. Прежде всего – в контексте военного положения, меньшего финансирования и сжатых сроков, в которые нужно подготовить новобранцев.

"Инструкторы, преподающие ту или иную дисциплину, как правило, – также сержанты. Но бытом личного состава, дисциплиной занимается именно дрилл-сержант, – объясняет Волыняка. – Он контролирует все процессы – от временных показателей, чтобы личный состав не опаздывал, чтобы они могли вовремя помыться и поесть. Также вовремя прийти на занятия и покинуть их вовремя. Это тот организм, который держит личный состав в тонусе и помогает гражданскому понять, что он уже стал военным".

Все хартийские дрилл-сержанты и инструкторы принимали участие в боевых действиях и периодически приобщаются к выполнению боевых задач, чтобы понимать, что происходит на линии боевого соприкосновения (ЛБС) и фиксировать трансформации войны. Оттуда они привозят новый опыт и отшлифовывают его с рекрутами.

"Понятно, что война постоянно изменяется, – говорит Волыняка. – Нам нельзя зациклиться условно на каком-то одном из этапов войны и постоянно организовывать подготовку по образцу того этапа. Нужно идти в ногу с ней, постоянно изменяться, совершенствоваться, возможно, даже идти на шаг впереди, если есть эта возможность".

В управлении и подготовке сержантского состава "Хартия" также сотрудничает и обменивается опытом с "Третьей штурмовой".

"Я считаю, что конкуренция должна быть здоровой, а здоровая конкуренция – это в любом случае обмен опытом, – говорит Волыняка. – Мы же не одни на этой войне. Справа-слева от нас также есть побратимы из других подразделений. Мы не возьмем условный участок фронта и не скажем, что мы там такие крутые, а вы справа-слева делайте, что хотите, – нас тогда обойдут, и мы окажемся в окружении. Так что мы только за то, чтобы войско развивалось во всех подразделениях".

Одна из важных составляющих хартийского курса адаптации – идеологическая подготовка, которой заведуют "не просто кем-то назначенные специалисты, а фанатики истории и идей государственности", они делятся знаниями и рассказывают об основах и ходе извечной войны России против Украины.

"Из любого гражданского можно сделать Рэмбо, Терминатора, но пока у него не будет понимания вот здесь и вот здесь, – Волыняка показывает на голову и сердце и продолжает, – понимания, ради чего он это делает, – рано или поздно он сломается. А сильный духом, мотивированный человек может физически быть не таким выносливым, но не сломается.

И это все миф, что тот, кого мобилизовали, не будет нормально воевать. Есть определенный процент СЗЧ – даже не только среди мобилизованных, а и добровольцев. Но суть в том, что любой боец, приходящий к нам, получает те же знания и навыки, то же понимание, для чего он здесь. И тогда гораздо эффективнее выполняет свои задачи. Мобилизованные проходят курс подготовки и идут в свои подразделения совсем другими".

Курс адаптации заканчивается забегом на шеврон "Хартии", который нельзя купить в магазине, а нужно заслужить собственными усилиями и работой над собой. Получение шеврона, говорит Волыняка, позволяет новобранцам почувствовать себя "частью семьи, составляющей победы, тем самым кусочком пазла, без которого страна не выстоит" – поэтому и прививает им понимание и мотивацию. Уже после курса адаптации хартийцы разъезжаются по своим подразделениям и продолжают обучение непосредственно в секторах.

"Я никогда не запрещаю уже в подразделениях на местах совершенствовать навыки, брать что-то новое, применять его на учениях и, возможно, даже на практике, – говорит Волыняка. – Но пробовать что-то новое бойцы могут только после того, когда общую базу будут знать на 100%, когда эти знания будут отскакивать у них от зубов. Потому что если они не знают базы, и мы набрасываем им сверху, сбоку – в голове просто каша и непонимание, что происходит".

С переходом на корпусную систему система обучения также меняется. Сейчас к "Хартии" присоединились другие подразделения, и в корпусе ставят целью унифицировать методы и подходы, по которым обучают личный состав: как солдатский, так и сержантский. Также уже впоследствии рекруты будут проходить на базах "Хартии" не только курс адаптации, но и БОВП.

"У нас будет уже не две недели в нашем лагере, а два с половиной месяца подготовки именно нашими инструкторами, персоналом нашего учебного подразделения, с нашей идеологией и с нашим подходом, – объясняет Грицюк. – Более того, мы заинтересованы, чтобы человек, попадая после нашего КМБ и нашего БОВП в боевое подразделение, не шел сразу в бой, но и там еще две недели проходил адаптацию. Поэтому в целом это фактически три месяца обучения ". Новый план подготовки рекрутов в корпусе уже есть. Однако точных сроков, когда обучение начнется по такой схеме, – еще нет. Волыняка считает, что это произойдет в ближайшее время.

"Никто не гарантирует 100% выживания на войне благодаря твоей подготовке, – говорит он. – Война есть война, но в любом случае, чем лучше человек подготовлен, тем больше у него шансов уничтожить врага и остаться в живых".

"Пусть идут воевать дети депутатов" – это российские нарративы"

Многие считают, что после посещения ТЦК всех новобранцев сразу везут на "ноль" и каждый из них становится штурмовиком. Волыняка называет такое мнение мифом.

"После того, как человека встретил работник ТЦК, он завтра не окажется в посадке с лопатой, штурмуя позиции россиян. Каждый военнослужащий пройдет подготовку, которая к выполнению боевых задач будет длиться до трех месяцев, – повторяет он. – Также, чтобы обеспечить одного пехотинца или штурмовика, нам надо кучу людей: чтобы у него было оружие, экипировка, аптечка качественная, качественные турникеты, продукты, чтобы он мог поесть, попить, где-то остановиться после выполнения задачи и помыться, побриться, отдохнуть. Если не будет тыла, логистики, обеспечения – эти пехотинцы обречены. Поэтому наша задача также настроить тыл".

Практически все направления, что есть в армии, сейчас нуждаются в пополнении, говорит Волыняка. И в тылу нехватка кадров также ощущается. "Люди стираются, устают, – объясняет Грицюк. – Условно тот боец, который пришел в 2022-м, а, возможно, еще в 2014-м, рано или поздно выходит из строя, ему нужен отдых. Кто-то после ранения списывается, кто-то – по семейным обстоятельствам, кто-то просто ломается. Им постоянно нужна замена".

Привычка перекладывать ответственность на других вместе с российскими ИПСО, считает главный сержант "Хартии", лишь усугубляет кадровый голод.

"Каждый хочет кого-то обвинить, послать, а сам не участвовать, – объясняет он. – Есть люди, наблюдающие за войной с экранов телевизора. Или вообще стараются абстрагироваться и делать вид, что их это не касается. Или "пусть идут воевать дети депутатов, прокуроров, полицейские". Это все российские нарративы. Не дай бог, враг придет на территорию Украины полностью. В первую очередь он будет уничтожать самых активных. А дальше обязательно возьмется за тех, кто думал, что война их не коснется и они "не рождены для войны". Он оденет их в свою вонючую российскую форму и отправит воевать с условным Казахстаном, Польшей, странами Балтии и т.д.".

Эволюция войны и Волыняки

За десятилетие, что он в армии, война, говорит Волыняка, изменилась кардинально: не только по сравнению с АТО, но и с начала полномасштабного вторжения. И продолжает изменяться постоянно.

"Сейчас война технологий, война дронов, можно сказать тот самый "Терминатор", "Сара Коннор, привет!" – улыбается Дмитрий. – Если, выполняя задачи на Бахмутском направлении, я мог чуть ли не в окоп заехать на пикапе, забрать и сгрузить бойцов, привезти провизию, стройматериалы, то сейчас не могу подъехать к ЛБЗ ближе чем на 20 километров – уже работают fpv и оптоволокно. Роботизация идет практически по всем направлениям: что вооружения, что разведки, что логистики. Если Украина и Россия в этом будут двигаться одинаково, этот конфликт постоянно будет в подвешенном состоянии. Кто первый масштабирует это направление – тот выиграет войну".

Оценивать свои личные изменения за эти десять лет Волыняка не берется. Говорит, что лучше их могут заметить люди, его окружающие. Но говорит, что стал более сознательным:

Когда я участвовал в АТО, у меня в телефоне в плейлисте был русскоязычный контент – украинского производства, но русскоязычный. Я уверен, что даже такого контента не должно быть у нас в стране: любых нарративов этого соседа, его культуры – вернее, бескультурья.

Предложение уступить территории в обмен на иллюзорный мир Дмитрий также считает ошибочным. И приводит пример из новейшей истории:

"Мы уже когда-то слышали мифы во время АТО: "Зачем нам война? Вот Крым им отдать, Донбасс, и они успокоятся!" Успокоились? Не думаю. Это совсем другой менталитет, совсем другие люди, которые хотят Украину просто уничтожить: ее язык, церковь, культуру, людей. Прежде всего это война за ценности. Все, кто не хочет или не знает и не желает знать свою историю, рано или поздно станут жертвами своих незнаний. Если ты наступаешь на грабли, они бьют тебе по лбу, а ты на второй день забываешь, что они делают, и снова наступаешь на них – рано или поздно они разобьют тебе макитру и ты умрешь. Аналогичная ситуация и здесь: историю надо знать, чтобы выжить. И придерживаться этих ценностей. Украинских ценностей".