Политика и война. Реальность против ожиданий. Колонка Велерия Залужного

Мысль об этой статье часто приходила ко мне в конце 2023 года, когда мы вместе с коллективом пытались подвести итоги бурного 2023-го, а самое главное – попытаться сформировать нашу стратегию на будущий 2024 год.

Это был трудный год. Мы еще не понимали, почему каждый день становится все тяжелее и тяжелее, несмотря на совершенно разные позиции по сравнению с 2022 годом. Что-то было не так. Что-то нужно было увидеть и предвидеть в будущем. Что-то, что могло все изменить или хоть как-то удержать в ситуации, когда все еще возможно.

Война в 2023 году кардинально изменилась. И если ее физическая природа нам была полностью понятна, что позволило даже повлиять на ее дальнейшее развитие, например объемным подходом к БпЛА, космической разведкой, то сформировать полноценную стратегию нашего будущего поведения пока не было возможным.

Еще более очевидной становилась зависимость и использование экономических возможностей и их все большее вовлечение в процесс войны в целом.

Мы также поняли, что постоянно зависеть от поставок оружия западными партнерами невозможно. И даже не потому, что рано или поздно такое оружие у них закончится, а прежде всего потому, что само оружие со временем изменится и его уже не будет у наших партнеров. Чего-то фундаментального в подходе к построению качественной стратегии не хватало.

Наконец после того, как последствия принятых решений в сфере мобилизации начали приносить непомерный вред, все стало на свои места.

Сразу вспомнились академические уроки. Ибо по Клаузевицу, говоря о войне как продолжении политики другими средствами, подразумевается, что стратегия не может иметь рациональной основы до тех пор, пока четко не определены цели, которых необходимо достичь.

О политической цели войны

Политическая цель войны – вот что дает ответы на все вопросы. Именно этот термин дает возможность увидеть не только, что делает противник, но и как двигаться дальше самим. И если по тому же Клаузевицу, война – это "троица": население, вооруженные силы и государственное управление, тогда эти аспекты являются тремя различными кодексами законов и среди этих сторон именно население – наиболее чувствительная сторона в смысле поддержки войны.

Без общественной поддержки невозможно успешно вести войну. Тогда едва ли не основной формой такой общественной поддержки является отношение общества, прежде всего, к мобилизации, которая стремительно начала давать сбои.

Клаузевиц подчеркивал: чтобы иметь поддержку населения, важно, чтобы общественность была хорошо информирована, могла отличить "правильное" от "неправильного", "свое" от "чужого". Естественно, что поддержка населения наиболее сильна и ощутима в отношении "своего" и "правильного", то есть национального – на практике она становится безусловной, когда оно непосредственно подвергается опасности. Опасностью может быть любая угроза, воспринимаемая как прямая угроза независимости государства.

Итак, очевидно, что сколько бы ни пыталось военное командование сформировать военную стратегию на определенный период, все это не принесет никакого результата без политической воли, которая как раз и формируется через политическую цель.

Возвращаясь к Клаузевицу, в основе его теории лежит то, что войны, как правило, ведутся с политическими, а не военными целями, и приводятся в действие не столько физическими, сколько идеологическими силами.

Как-то вечером я дал команду поднять все директивные документы, которые поступали в Генеральный штаб ВСУ, чтобы выяснить, какая же политическая цель войны была определена. Или, возможно, мы что-то пропустили. Потому что только с формированием политической цели все субъекты государства будут пытаться достичь очерченной линии на горизонте. Которая может уже тогда претендовать на победу. К сожалению, тогда мы ничего не пропустили...

Именно тогда я попытался сформулировать политическую цель для нашей войны, чтобы очертить необходимую стратегию ее достижения. Я подготовил большую статью, которая так и осталась лежать на верхней полке рабочего стола. Она называлась "О политической цели войны для Украины в конце 2023 года".

Верным является один из важнейших постулатов Клаузевица. Он заключается в том, что война подвергается изменениям, и эти изменения происходят в соответствии с изменениями политики. Потому что изменения, которые происходят в войне, требуют изменений еще и на политическом и экономическом фронтах.

Но градус политического напряжения тогда так и не позволил моей совести дать движение этой статье. Слишком хрупкой была внутриполитическая ситуация. Но отдельные ее положения все же легли в основу замысла наших действий на 2024 год. Который, к сожалению, так и остался на бумаге. Уже потом другая команда разрабатывала свой замысел и воплощала его в жизнь...

Сегодня, по состоянию на конец 2025 года, война в Украине продолжается уже двенадцатый год. И с абсолютной уверенностью можно сказать, что она все больше носит признаки мировой. Да, по количеству жертв она все еще не дошла до масштабов мировой, однако по уровню глобального влияния и последствий – уже вот-вот готова запустить свой опасный счет.

Подтверждением этого, например, может быть эпизод из нашей истории, когда вроде бы сильные личности современного мира говорили о возможных быстрых решениях и долгожданном мире.

Мир, который до сих пор не наступил.

Цель номер один для России

Украина находится в сверхсложном положении, где за быстрым миром точно последует лишь сокрушительное поражение и потеря независимости. Однако как показало время, и его достичь не удалось.

Сейчас уже интересно, не является ли это следствием аппетитов России, которые могут выходить за пределы Украины? Очевидно, что да. Все из-за непонимания политической цели России и отсутствия собственного политического видения, которое, вероятно, основывалось на возможных политических целях глобальных игроков. Но даже если такое понимание придет, то следуя все той же теории войн, любое промедление на войне идет во вред тому, кто наступает. Россияне этого не могут допустить – тогда столь ожидаемый мир в Украине без построения новой архитектуры безопасности хотя бы в Восточной Европе просто невозможен.

Здесь не могу для европейцев не процитировать Бенджамина Франклина: "Те, кто отказывается от свободы ради временной безопасности, не заслуживают ни свободы, ни безопасности". Примерно так и формируют сегодня свою политику в Европе США.

В то время, когда западные политики находились в плену собственных иллюзий, выписывали розовые сценарии или подыгрывали друг другу, рассуждали о восстановлении Украины, а их эксперты в унисон с украинскими коллегами рисовали будущие выборы в Украине, линия боевого столкновения уверенно двигалась в сторону Днепра, а уже сегодня – и в сторону Запорожья и Харькова. На это уже мало кто обращает внимание. Иногда складывается впечатление, что даже на фронте, как и сто лет назад, уже ждут не победы, а долгожданного мира. Вместе с тем российский теоретик военного искусства Свечин еще сто лет назад так не считал. За этим кроется нечто более сложное.

Его собственная история также интересна. Будучи царским генералом и надеясь быть полезным коммунистическому режиму, в 1927 году он опубликовал книгу "Стратегия", в которой изложил свой взгляд на систему подготовки и ведения войны государством. Его история может быть поучительной в наши сложные времена. Александра Свечина арестовали и расстреляли в 1938 году все те же коммунисты, которым он решил послужить. Но сейчас не о нем, а о самой стратегии и о ее связи с политикой.

У вышеупомянутого автора мы находим довольно интересное определение: "Любая борьба за собственные интересы может вестись сознательно и планомерно, только если понимать ее цели". Вот и первый шаг к пониманию сути действий России. Все дальнейшее описание событий подтверждает, что используя, прежде всего, слабость коллективного Запада и международных институтов, российское руководство сформировало достаточно понятную не только для военного руководства цель, которая не касается решения отдельных территориальных претензий или "защиты русскоязычных" граждан Украины. Россию не интересуют Донецкая или Луганская области, разве что их мобилизационный потенциал. Тысячи "свечиных" уже пополнили ряды борцов за русский мир и присоединились к нему.

Целью номер один для России является Украина. Именно Украина с ее субъектностью и независимостью и всеми потенциалами, которая должна стать воротами в Европу. Не потому ли сегодня так трудно найти понимание относительно остановки войны? Следуя логике того же автора, такие цели публично не объявляются или принципиально искажаются, чтобы привлечь как можно больше сторонников.

Выяснить, в какой форме предполагалось лишение Украины суверенности и восстановление имперских амбиций, со временем смогут историки. Но характер событий с осени 2021 года, в течение 2022 года и по сей день, особенно распространение недоверия к ВСУ, выявленные коррупционные связи отдельных членов СНБО, а также риторика и поведение российского руководства, не оставляют сомнений относительно цели России: Украина должна прекратить свое существование как независимое государство.

Этот вывод должны запомнить именно мы, украинцы. Его понимание должно лечь в основу построения собственной стратегии сохранения государства. А она должна быть построена из политической цели, которую определит высшее военно-политическое руководство государства.

Возникает закономерный вопрос: что же такое политическая цель? И почему недостаточно только военной стратегии, которая и так затрагивает экономику?

Все лежит в основах науки о войне. А она говорит: "Задача высшего военного командования – уничтожить боевые силы врага. Цель войны – завоевать мир, соответствующий условиям политики, которую поддерживает государство". Следовательно, война не является сама по себе целью, которая ведется только военными, а ведется – чтобы заключить мир при определенных выгодных условиях.

Политик, определяя политическую цель войны, должен учитывать позиции на военном, социальном и экономическом фронтах, захват которых создаст благоприятные условия для ведения мирных переговоров. Следовательно, не только оборона на всех этих фронтах важна, но и целенаправленные атаки на каждый такой сегмент противника должны принести успех, особенно в войне на истощение. Это нужно запомнить.

Таким образом, определяя политическую цель войны, фактически необходимо определить задачи и объединить руководство на фронтах политической, экономической и вооруженной борьбы.

Подготовка к вторжению

Что же делала Россия? Уже имея четко сформированную цель войны, учитывая собственные возможности и состояние нашего государства, под лозунгами о завершении войны, начатой в 2014 году, грубо нарушая международное право, она с середины 2019 года начинает беспрецедентную подготовку к вторжению в Украину, разворачивая вдоль наших границ войска.

Стратегия – это искусство сочетания подготовки к войне и ведения операций для достижения ее цели. Стратегия решает вопросы, связанные с использованием как вооруженных сил, так и всех ресурсов страны для достижения конечной цели.

Вот первый камень, о который разбивается оборона Украины. Стратегия должна использовать все необходимые ресурсы. Но может ли она ими располагать в полном объеме?

По логике того же Свечина, для достижения политической цели существуют лишь две разновидности стратегии: разгром и истощение. Ничего другого человечество не придумало. Казалось бы, для чего нам нужно вспоминать давно забытого в Украине российского теоретика? Именно в разрезе этих двух стратегий возможно рассмотреть ход нашей войны и самое главное – найти единую стратегию наших действий, построенную на правильно определенной политической цели.

В августе 2021 года, когда я стал Главнокомандующим ВСУ, война России против Украины продолжалась уже седьмой год. Вооруженные Силы Украины хоть и переживали трансформацию, получали боевой опыт, но имели еще большое количество проблем на разных направлениях. Российская армия же интенсивными темпами наращивала свои силы и обеспечение. Аналитический ресурс Global Firepower Index обнародовал осенью 2021 года рейтинг, согласно которому, вооруженные силы РФ занимали второе место среди сильнейших армий мира после США, в то время как Вооруженные Силы Украины – 25-е.

Россия из года в год увеличивала военный бюджет, вкладывала ресурсы в оборонно-промышленный комплекс, покупала все больше оружия и техники. Они существенно превосходили нас как по численности, так и по оснащенности. Начиная с 2019-го и последующие три года военные расходы РФ только росли.

В то же время в Украине все происходило наоборот: в 2021 году армии выделили денег даже меньше, чем в предыдущем году. И хотя политики громко заявляли, что на сектор безопасности и обороны выделили более 5% ВВП – речь шла не только о Вооруженных Силах, но и о Нацполиции, СБУ, Нацгвардии, пограничниках.

Из 260 млрд грн для Минобороны было предназначено меньше половины. Финансирование разработки и закупки оружия и техники не увеличивали, большая часть денег традиционно шла на денежное обеспечение военных. Из-за этого ВСУ находились в состоянии стагнации: финансов на развитие и повышение боеготовности не хватало, была проблема оттока кадров и недоукомплектованности воинских частей.

Бюджет на 2022 год принимался парламентом уже в условиях эскалации ситуации и накопления российских войск у украинских границ. Как следствие – он вырос всего на 10% и достиг 133 млрд грн.

Но это было ничто по сравнению с теми вызовами, которые ждали Украину и ВСУ в связи с полномасштабной агрессией России. Будущее покажет, что стабильное недофинансирование армии привело к накоплению целого ряда проблем.

Вооруженные Силы Украины встретили полномасштабное вторжение России с огромным дефицитом всего – от людей до оружия.

По состоянию на конец 2021 года численность российской армии превышала украинскую в 5 раз, танков и боевых бронированных машин у них было в 4 раза больше, артиллерии – в 3,4 раза, а ударных вертолетов – в 4,5 раза. Еще печальнее была ситуация в Военно-морских силах Украины – у нас не было авианосцев, эсминцев, корветов и подводных лодок.

На август 2021 года численность Вооруженных Сил Украины насчитывала 250 000 человек, из них около 204 000 – военнослужащие. Численность российской армии из года в год увеличивалась и составляла в то время уже более миллиона военнослужащих.

Боевых бригад в составе ВСУ на момент моего назначения было всего 24. Это общевойсковые бригады Сухопутных, Десантно-штурмовых войск и морской пехоты, которые и являются основой группировок для ведения наземных операций. Из их числа на август 2021 года 12 бригад уже выполняли боевые задачи на востоке и юге Украины. То есть у нас оставалось только 12 боевых бригад, которые находились на полигонах, в пунктах постоянной дислокации и которые можно было отправить на бой с врагом во время полномасштабной агрессии.

Все это давало России все возможности использовать именно стратегию разгрома для достижения поставленной политической цели. Поэтому Россия в 2021 году начала существенно наращивать количество войск вдоль границы с Украиной. И уже по состоянию на август вырисовывалась конфигурация вероятных направлений вторжения. По оценкам разведки, имеющееся количество российских войск у украинских границ позволяло противнику создать до шести оперативных группировок войск, которые могли быть задействованы во вторжении. Кроме того, войска накапливались и во временно оккупированном Крыму для наступления на Таврическом и Азовском направлениях.

Всего до начала вторжения наступательная группировка россиян оценивалась в не менее 102 батальонные тактические группы – это до 135 000 военнослужащих, 48 ОТРК, под 2 000 танков, 5 319 бронемашин, 2 000 артиллерийских систем, под 700 единиц РСЗО.

У России было абсолютное преимущество в количестве средств воздушного нападения и средств ПВО, перед войной она обновила боевой состав авиации и перевооружила ее более современной техникой. По оценкам разведки, всего для вторжения противник мог привлечь до 342 самолетов оперативно-тактической авиации и до 187 вертолетов. К тому же россияне создали корабельные группировки для проведения операций в Черном и Азовском морях.

Вот так выглядела ситуация по состоянию на конец 2021 года. Мы значительно уступали противнику в численности вооружения и военной техники, боеприпасах, личном составе. У нас, в отличие от россиян, было совсем мало современного вооружения.

В начале 2022 года Генеральный штаб провел расчеты, которые показали, что общая потребность в средствах для отражения агрессии, в том числе для восстановления и пополнения запасов ракет и боеприпасов, исчислялась в сотни миллиардов гривен. Которых у ВСУ не было. Трудно сказать, какой политической цели отвечало такое состояние важнейшей институции в государстве.

Поэтому российская стратегия разгрома предусматривала четкие и конечные военные действия, которые имели столько потенциала, чтобы достичь политической цели как быстрым ударом по столице, так и по другим направлениям. Характерным признаком такой стратегии, кроме высокого, хоть и ограниченного потенциала, является отсутствие стратегических резервов у противника, которые не предусмотрено создавать и применять в стратегии разгрома.

Характерные для военных оперативные резервы входят в состав группировок и остаются выделенным потенциалом. Таким образом, достижение политической цели осуществлялось преимущественно военными методами в сочетании с классическими информационно-психологическими акциями, действиями агентуры и пятой колонны.

Однако ситуация развивалась иначе.

Смена стратегии разгрома на стратегию истощения

Украина, оказавшаяся под ударом врага, в несколько раз большего по размеру, экономике, численности населения, военному бюджету и размеру армии, выстояла. Прежде всего благодаря героизму украинцев, инновациям и достигнутому с помощью союзников паритету.

Конечно, такая наша реакция должна была бы быть частью политической цели. Потому что именно беспрецедентный героизм граждан Украины стал залогом победы и должен был бы быть результатом устойчивой позиции на политическом фронте.

Не дать противнику реализовать свою стратегию для достижения политической цели и является абсолютной победой. Победой, которая хоть и стоила Украине жизней лучших ее граждан и части территории, но сохранила государство и дала самое главное – шанс на борьбу и на мир на своих условиях. Шанс, которым мы пользуемся до сих пор.

С того момента нужно обратиться к военной науке. А она снова напоминает, что для достижения все той же политической цели, если расчет на стратегию разгрома не сбывается, стратегия меняется на стратегию истощения.

Как впоследствии выяснится, это никоим образом не противоречит решительности конечных целей. В этом сегодня уже убедился весь мир, не только мы.

С 17 апреля 2022 года, пока агентура и пятая колонна в Украине готовили почву для новой стратегии, российские войска сосредоточили свои усилия на проведении военных действий в северо-восточных, восточных и южных районах, где должны были создать условия для подготовки к выполнению задач в рамках стратегии истощения.

С военной точки зрения все выглядело понятно. Российские войска, используя остатки сохранившегося потенциала, путем нанесения все более концентрированных ударов, пытались не потерять инициативу, а на некоторых участках, например на правом берегу Днепра и Юге, переходили к обороне, создавая условия для затяжной войны. Войны на истощение. До конца 2022 года такие действия продолжались почти по всей линии фронта, без значительных оперативных успехов, кроме освобождения Харьковской области и правобережья Украины.

В основном такие действия были результатом использования нами остатков оперативных запасов и того, что дозировано поступало от партнеров, а также частичным использованием Россией собственных ограниченных стратегических запасов. Следствием этого стала потеря нами большей части Луганской области и левобережной части Запорожской и Херсонской областей. Объективно стратегия разгрома исчерпала себя из-за отсутствия сил и средств, а также стратегических резервов с обеих сторон. Это, кстати, является еще одной причиной перехода именно к позиционному характеру войны. Когда недостаточно материальных запасов, а подготовка с обеих сторон недостаточна, с большой вероятностью война становится позиционной. Впоследствии под давлением других факторов так и произошло.

Вероятно, исследуя эти две теории, необходимо сделать вывод, что стратегия истощения может быть применена с целью создания условий для разгрома. Поэтому с осени 2022 года Украина и пытается создать условия для реализации стратегии разгрома в следующем, 2023 году.

Но из-за отсутствия сформулированной политической цели подготовка продолжается только на военном направлении и охватывает только стратегическое развертывание и формирование потенциала для решения задач в 2023 году. Наши резервы ограничены западной помощью, экономика не обеспечивает потребностей фронта, общество ориентировано на быструю победу уже в 2023 году и полно завышенных ожиданий и надежд.

Уже сейчас не выглядят странными попытки России в 2023 году сконцентрироваться на создании мощной обороны, которая, с одной стороны, была логичной, поскольку служила бы для отражения нашего вероятного наступления, а с другой – отвлекала наше внимание от главного, от формирования необходимого материального резерва для ведения войны на истощение. В то время, когда мы готовились к кофе в Крыму, завершению войны в 2023 году и наблюдали за попытками захватить Бахмут, Россия переводила экономику на военные рельсы, запускала пропаганду и меняла законодательство, формировала стратегические резервы и затягивала нас в войну, к которой, как и в 2022 году, мы не были готовы. Войну на истощение.

Именно в сентябре 2022 года, когда первые "шахеды" залетели на территорию Украины, а группы российского влияния начали дискредитационную кампанию против военного руководства Украины, началась новая эра войн в истории человечества. Войны на истощение. К концу 2023 года эта стратегия была абсолютно отточена и доведена до совершенства. События 2024-го, а особенно 2025 года, несмотря на незначительные достижения на фронте, указывают на абсолютную действенность такой стратегии для России в попытке достичь ее политической цели.

Что же это за стратегия истощения? Определения, которые дают теоретики военного искусства, очень сложны. И для понимания нужно провести исторические аналогии. Потому что изменились инструменты и формы реализации, однако не изменилась суть.

"Слабого... врага можно побеждать, уничтожив его вооруженные силы. Но линия наименьшего сопротивления к победе может пройти через определенное затягивание войны, что может привести к политическому распаду врага. Сильное и значительное государство вряд ли можно свергнуть методами разгрома без истощения", – так говорят военные классики.

А еще добавляют: "Война на разгром ведется преимущественно за счет резервов, накопленных в мирное время; иностранные заказы для срочного пополнения перед войной могут быть чрезвычайно уместными. Большая держава может организовывать борьбу за истощение исключительно на работе своей промышленности во время самой войны. Военная промышленность может развиваться исключительно за счет военных заказов".

"Подготовка к войне на истощение должна сосредотачиваться главным образом на общем, пропорциональном развитии и улучшении экономики государства, поскольку слабая экономика, конечно, не выдерживает суровых испытаний истощения".

Понять эти цитаты, датированные 1927 годом, не проведя аналогию с теми днями, практически невозможно. Однако это абсолютно верно. Слишком дорогая и опустошительная война должна быстро закончиться. Это же и есть главный постулат доктрины НАТО: нет смысла вести долгую войну, потому что у тебя ресурсов и возможностей нанести поражение больше.

Однако история нашей войны подтверждает, что сложный путь стратегии истощения, ведущий к затратам гораздо больших ресурсов, чем короткий сокрушительный удар, обычно выбирается только тогда, когда войну невозможно завершить одним способом.

Следует помнить главное: операции стратегии истощения – это не столько непосредственные этапы достижения конечной военной цели, сколько этапы развертывания материального преимущества, что в конечном итоге лишит врага предпосылок для успешного сопротивления.

Вот и ответ на вопрос, сколько будет стоить сбивание 9 000 воздушных целей, которые ежемесячно получает Украина. Это и есть реализация стратегии истощения.

Однако война на истощение ведется и на политическом фронте. Где, как я уже говорил, главный – народ Украины и его способность к сопротивлению через привлечение к мобилизации. А значит путь к политическому распаду становится все более очевиден.

Решительный удар, который может готовить Россия

Что касается военных действий в стратегии на истощение. Военные действия все еще играют важную роль в достижении политической цели, однако они не являются главной и конечной фазой.

Это означает, что, например, если Россия полностью оккупирует Донецкую или другие области, война продолжится как на политическом, так и экономическом фронте, поскольку политическая цель не будет достигнута.

Или представим выход ВСУ на границы 1991 года. Будет ли это означать завершение войны? Да, это изменит конфигурацию линии фронта, которая будет проходить по государственной границе. Однако закончится ли на этом война, когда и экономика, и население России будут готовы ее продолжать?

И наоборот – при здоровой экономике и правильной внутренней и внешней политике возможно менять и конфигурацию фронта, конечно, влияя на экономику и население России. Отсюда – целью военных действий в стратегии истощения является создание условий, при которых возможно нанесение решительного удара, направленного на развал страны на экономическом и политическом фронтах одновременно.

Проще говоря, противник ведением военных действий сегодня пытается создать социальное напряжение, нанести потери в живой силе и непомерные затраты финансового ресурса. Борьба за символические географические и культурные объекты, а не за участки местности, является наиболее выгодной в таком случае. Превращение таких объектов в крепость лишь подтверждает и поддерживает вражескую стратегию.

Пожалуй, последнее, что нужно добавить о стратегии истощения. Действительно, в рамках такой стратегии все операции характеризуются тем, что имеют ограниченную цель. Война не является решающим ударом, а является борьбой за позиции на военном, политическом и экономическом фронтах, с которых, в конечном счете, можно было бы нанести этот удар.

У стратегии истощения также есть свой решающий удар. И если для противника – это доведение страны до распада через военные действия, политическую и экономическую ситуацию, что же тогда является решающим ударом в этой ситуации?

Если вспомнить историю, то ответ очевиден. Это гражданская война.

Да, именно это и должно стать тем решающим ударом, которого Россия систематически добивается реализацией стратегии на истощение. Эта война, кстати, при отсутствии единого видения новой архитектуры безопасности хотя бы на европейском континенте, возможна не только в результате достижения политической цели, но и, как ни странно, через "справедливый мир", который без гарантий безопасности и реальных финансовых программ непременно выведет войну с Россией в следующий этап – уже гражданской войны.

Следовательно, именно будущие угрозы и риски говорят о том, что определение четкой политической цели – это не только задача деятельности вооруженных сил, но и директива для политической подготовки войны, которая широко охватывает вопросы экономики, внутренней и внешней политики. Оценка перспектив войны должна сформировать единую цель, которая объединит военный, политический и экономический фронт.

Например, если рассмотреть основные этапы развития военно-политической и военно-стратегической обстановки вокруг Украины, то можно было бы рассмотреть такие варианты политической цели:

1. Период с февраля 2015 года до февраля 2022 года. Этап избежания и предотвращения войны. Политической целью этого периода должны были бы быть: избежание войны путем подготовки собственных вооруженных сил, населения и экономики, принятие внешнеполитических мер для ограничения военных возможностей России.

Среди основных мероприятий на практике должна была бы быть подготовка страны к войне во всех сферах. Конечной практической фазой могло стать введение военного положения и заблаговременное развертывание вооруженных сил на угрожающих направлениях.

2. Период с 24 февраля 2022 года до декабря 2023 года. Этап использования стратегии уничтожения. Политической целью могло бы быть: обеспечение устойчивого мира и нераспространение войны на остальные территории Украины. В случае невозможности – подготовка к войне на истощение.

3. Период с февраля 2024 года до января 2025 года. Стратегическая оборона и формирование альянсов к активным действиям в стратегии истощения для поиска справедливого мира.

4. Период с января 2025 года до августа 2025 года. Стратегическая оборона с задачей не дать России использовать свои военные достижения в формировании мирных переговоров.

5. С августа 2025 года. Сохранение государства через удержание военного, политического и экономического фронтов. Формирование альянсов и коалиций вокруг лишения России возможностей войны.

Каким может быть окончание войны

Очень странной является ситуация, когда вопросы окончания войны под давлением очередных информационных поводов становятся темой для очередных предсказателей в Украине.

Для формирования самого срока окончания войны одних информационных поводов явно недостаточно. Окончание или остановка войны, особенно войны на истощение, будет зависеть от совокупности достижений или потерь на военном, экономическом и политическом фронтах. Само собой, обвал на одном из них может привести к появлению предпосылок для ее окончания.

Однако и устойчивость всей конструкции абсолютно зависима от устойчивости и потенциала других фронтов. Например, спрогнозированный мир в Украине быстро поставит достаточно жесткие вопросы в России о количестве человеческих потерь – это будет объяснить настолько же трудно, как и объяснить коррупцию в Украине сегодня. И закономерно, что именно ситуация на политическом фронте в России до этого не дойдет без значительных уступок или полного поражения с нашей стороны.

Сегодня трудно сказать, понимают ли это посредники, которые пытаются рисовать сценарии для Украины. Но тот факт, что с каждым разом условия для Украины не становятся лучше, – очевиден.

Формируя политическую цель войны, важно помнить, что война не всегда завершается победой одной стороны и поражением другой. Так было во Второй мировой, но это редкое исключение, потому что так почти никогда не бывало в человеческой истории. Подавляющее большинство войн завершается или взаимным поражением, или каждая сторона уверена, что победила, или другие варианты.

Потому, когда мы ведем речь о победе, надо честно сказать так: победа – это распад Российской империи, а поражение – полная оккупация Украины из-за ее собственного распада. Все остальное – просто продолжение войны.

Мы, украинцы, конечно, хотим полной победы – распада Российской империи. Но не можем и отвергать вариант долгосрочного (на годы) прекращения войны, потому что именно это слишком распространенный в истории войн способ их завершения. Вместе с тем мир, даже в ожидании следующей войны, дает шанс на политические изменения, на глубокие реформы, на полноценное восстановление, экономический рост, возвращение граждан.

Можно даже вести речь о начале формирования безопасного, максимально защищенного государства за счет инноваций и технологий. О формировании и укреплении основ справедливого государства через борьбу с коррупцией и создание справедливого суда. Экономическом развитии страны, в том числе на основе международных экономических программ восстановления страны.

О гарантиях безопасности

Еще один важный аспект формирования политической цели сегодня – это гарантии безопасности.

Само понятие прекращения войны сегодня не только очевидно, но и востребовано определенными причинами. Эти причины носят как региональный, так и глобальный характер. Сам путь реализации усилий для достижения этого сегодня, к сожалению, маловероятен.

Прежде всего, для этого отсутствуют предпосылки. Едва ли не основной из них является до сих пор продолжающиеся активные боевые действия высокой интенсивности и удары по экономике с обеих сторон. Именно поэтому смещение акцента с переговоров о прекращении огня к заключению окончательного мирного соглашения несет невозможность даже их восприятия в Украине из-за недопустимых для нас условий. Потому что мы уже заплатили слишком высокую цену.

Во-вторых, в условиях, когда уже не существует понятия международного права и системы поддержки этого права, заключение таких соглашений без создания гарантий долгосрочной безопасности абсолютно невозможно.

Такими гарантиями безопасности могли быть: вступление Украины в НАТО, размещение на территории Украины ядерного оружия или размещение большого, способного противостоять России военного контингента. Однако сегодня об этом речь не идет. А с учетом и технологической, и доктринальной неготовности любой страны – участницы НАТО или другой, кроме России, Украины и Китая, этот вопрос принципиально не может рассматриваться. А значит, вероятно, война будет продолжаться. И не только в военной, но и в политической и экономической сферах.

Еще один аспект – постепенное удешевление войны за счет развития технологий, с одной стороны, и увеличение суммарных ударных возможностей, с другой. Это, в конце концов, может привести к ситуации, когда России со временем нужны будут такие же гарантии безопасности. Как бы это странно ни звучало. Тогда, вероятно, основой гарантий безопасности должны быть капиталы, которые смогут взаимно гарантировать их сохранение. Которые, в свою очередь, не допустят коллапса в послевоенные годы как в Украине, так и в России. Потому что, конечно, такие экономические убытки будут иметь и политические последствия. Это уже было в начале XX века.

Итак, формулировка политической цели войны является самым сложным испытанием для мышления политика. Здесь возможны самые ошибочные представления. Война – это каталог грубых ошибок, говорил Уинстон Черчилль.

Тем не менее едва ли не главной тогда политической целью для Украины является лишение России возможности осуществлять акты агрессии против Украины в обозримой перспективе.

При этом нужно учесть, что реализовывать такие намерения Россия может, выбрав одну из двух стратегий. В любом случае, такой акт агрессии будет осуществляться как на военном, так и на политическом и экономическом фронтах. Инструменты и формы такой агрессии меняются, однако все они будут служить одной и той же политической цели.

Если трудно представить характер будущей войны, то точно понятно, каким должен быть мир, где должны жить наши дети. В конце концов, как говорила Олена Телига: "Государства стоят не на династии, а на внутреннем единстве и силе народа".