Битва России со временем продолжается. Титаническая попытка Кремля взять и вернуть одну шестую часть суши обратно в эпоху аннексий, военной силы, внутреннего феодализма и международной реакции все еще в стадии осуществления и продолжает пожирать скудные ресурсы бывшей великой державы.

Мы - часть этого проекта. Возможно, самая важная часть. В прошлое Россия погружается не одна - она как гигантский "Титаник" увлекает за собой тех, кто не успел отплыть достаточно далеко. На дне мирового океана нас будут ждать десятилетия уныния, авторитаризма, коррупции, отсталости - в общем, все то, что нам, увы, уже хорошо известно. Для Москвы такое состояние ее потенциальных сателлитов - залог их зависимости и покорности. Как обитатели острова ржавого лейтенанта, устаревшие и ненужные никому государства должны стать символом имперского статуса Кремля.

Конечно, под рискованные шаги Москвы на международной арене можно подвести и иную концептуальную основу. Например, рассуждения о безопасности в духе классического политического реализма. Вокруг потенциальные враги и игры с нулевой суммой. Все, что ты сегодня не контролируешь, завтра будет использовано против тебя. В этой матрице нет места ценностям, принципам или доверию. Только страх и коварство. Заботясь о своих национальных интересах, Россия была вынуждена аннексировать Крым, поскольку иначе он стал бы военной базой НАТО. Свой непотопляемый авианосец лучше вражеского, и все прочие факты не имеют значения. Для оправдания такой логики достаточно просто исходить из некоего неблагоприятного сценария развития событий. Стоит лишь убедить себя или слушателя в том, что насилие было вынужденным шагом, единственным способом защитить те самые "национальные интересы". В истории немало войн, начинавшихся именно с декларируемого стремления к миру и безопасности. Лишенные гарантий, подозревающие худшее и опасающиеся того, что завтра ситуация будет хуже, чем сейчас, государства всех эпох и континентов часто выбирали войну в качестве ответа на все вопросы. Знаменитый древнегреческий историк Фукидид двадцать пять веков тому назад описал логику этой дилеммы в Мелосском диалоге, убедительно продемонстрировав стратегические мучения Афин, вынужденных покорять мелкие государства только потому, что любой другой способ обеспечения их нейтралитета не работал. Так что в некоторых отношениях политика Кремля в отношении Украины достигает еще больших исторических глубин.

Стратегическая культура России существует, по меньшей мере, пятьсот лет.  Для нее характерны низкий порог использования насилия, недоверие к партнерам и стремление к экспансии.

Но в общем и целом она остается мелкой и поверхностной. Нам, привыкшим почему-то искать коварные планы и длинные руки Кремля везде, где только можно, это может показаться непривычным, но это так. Дипломатия России последних лет - это дипломатия инстинктов.

Ее движущая сила - внутренние факторы и потребности. Много сказано и написано об агрессивной внешней политике Кремля как способе упрочить власть в собственной стране. Не вдаваясь в детали этого подхода, можно отметить несомненное доминирование желания нынешнего режима остаться при власти и готовность платить за его реализацию крайне высокую - почти любую - внешнеполитическую цену.

Действия Москвы на международной арене - как и инстинкты - носят, так сказать, "врожденный характер". В том смысле, что могут быть объяснены стратегической культурой России, существующей, по меньшей мере, пятьсот лет. Для нее характерны низкий порог использования насилия, недоверие к партнерам и стремление к экспансии. Сменялись режимы и происходили революции, но эти черты внешней политики России можно было разглядеть всегда.

Наконец, на дипломатию Москвы можно посмотреть и как на результат накапливающегося действия внешних раздражителей. Только к ним относится не столько расширение НАТО, о котором так много говорят в России, сколько общее неотвратимое ослабление - неминуемый результат функционирующей в стране крайне неэффективной социально-политической модели. Его симптомов и проявлений - множество. С течением времени России превращается во все более слабое звено во всех ключевых парах двусторонних отношений. Бунт против времени и против этой тенденции - это инстинктивный ответ на предчувствие геополитического краха.

С такой Россией нам приходится иметь дело. И на ее дипломатию инстинктов мы отвечаем своей дипломатией рефлексов.

Российская стратегия неуклюжа, недальновидна и часто нелепа. Но даже в таком состоянии она представляет для нас серьезный вызов.

Мы живем в удивительном выдуманном мире. Раньше в нем Запад и Россия изо всех сил боролись за нашу благосклонность, наперегонки заманивая в НАТО, ЕС, Таможенный союз и т.п. Нашим уделом было скромно отказываться - за соответствующую плату, разумеется. И проводить так называемую "внеблоковую" внешнюю политику, делая вид, что это - результат нашего собственного выбора. Со временем наши метания стали походить на устойчивую реакцию, и теперь на любой внешний вызов мы отвечаем усилением евроинтеграционной риторики.

Этот рефлекс любопытен тем, что воспроизводится в любых условиях. Им мы ответили на новые вызовы в 2005 году, после "Оранжевой революции". Он же был вызван у президента Януковича в качестве ответа на российское давление и - традиционно - как предмет торга. Новые угрозы, стоящие перед страной сегодня, вызывают все ту же реакцию. Теперь в наших фантазиях мы защищаем весь цивилизованный мир от российской угрозы, требуем за это всяческих привилегий и взываем к справедливости. Почему-то считая, что дипломатия других государств устроена примерно так же бесхитростно, как и наша. Так проявляется еще один рефлекс - стремление сделать свои проблемы чьими-то еще.

Рефлекторная внешняя политика не нуждается в стратегии. Часто она не ставит во главу угла национальные интересы, а то и вообще не знает, что это такое. Она демонстрирует простейшие предсказуемые реакции или служит ширмой для достижения других целей. Вот в этом-то и отражена еще одна грань той самой "гибридной войны", ссылками на которую переполнен отечественный дискурс. Если оставить в стороне вдруг активно заимствованную из лексикона двадцатилетней давности риторику о конфликтах смешанных типов, то останется именно это противостояние: инстинктов и рефлексов.

Российская стратегия неуклюжа, недальновидна и часто нелепа. Она руководствуется плохими расчетами и опирается на догадки, спекуляции и по-своему понятый исторический опыт. Но и в таком состоянии она представляет собой серьезный вызов. Для преодоления его одних рефлексов недостаточно. Нужны продуманные решения.

Николай Капитоненко
эксперт Института общественно-экономических исследований,
доцент Института международных отношений


Читайте также: Слабость государственных институтов и внешняя политика Украины

Подписывайтесь на аккаунт LIGA.net в Twitter, Facebook, ВКонтакте и Одноклассниках: в одной ленте - все, что стоит знать о политике, экономике, бизнесе и финансах.