Я уехал из России. Причин несколько. Но главная – преступная война в Украине
Невозможно жить в стране, даже родной и любимой, где тебе затыкают рот. Особенно для человека, чей единственный инструмент – слово.
А еще я просто не мог дышать московским воздухом, в котором люди продолжали обсуждать планы, смотреть кино, проводить искусствоведческие дискуссии, ходить на вернисажи и премьеры, пока в Украине убивают и умирают.
Каждая минута такого существования подтверждала очевидное: ты – соучастник.
Разумеется, отъезд – привилегия. И все-таки считаю важным для протокола сообщить: у нас нет никаких видов на жительство, вторых паспортов, заграничных рабочих контрактов, отложенных денег (чуточку удалось снять перед выездом), ну и вообще "запасных аэродромов" и "перспективных планов".
Забавно, что всю сознательную жизнь я отказывался уезжать. Хотя звали и ждали. Моя родина – Россия, другой я никогда не желал. Но никакой России больше нет. Россия – курица с отрубленной головой.
Весь мир рухнул десять дней назад. Жизнь каждого человека, живущего в России, говорящего по-русски или хотя бы причастного к русской культуре, изменилась необратимо. Просто многие (большинство?) еще этого не осознали. У украинцев будет шанс восстать из пепла и руин, они станут лишь сильнее и смогут – если захотят – забыть о перенесенных страданиях.
У нас на забвение не будет ни возможностей, ни права. Мы заклеймены.
Десять дней я не могу думать ни о чем, кроме войны. Мне трудно даже беспокоиться за близких, потому что я постоянно думаю об Украине.
У меня нет там родных, но есть друзья-украинцы: муж Киры Муратовой, чудесный художник Женя Голубенко, который сейчас в Одессе, мой верный товарищ и благородный человек Сережа Лозница, кинокритик и автор "Искусства кино" Наташа Серебрякова (она в бомбоубежище в Сумах), да и многие другие наши авторы и критики...
Но дело даже не в друзьях.
Украинцы правы, поэтому они победят. Рано или поздно, но неизбежно. Собственно, уже победили.
А мы терпим катастрофу – нет, не экономическую и политическую. Это моральная катастрофа. Бессилие тех, кто выступает против этой системы и власти все 22 года, лишь усиливает чувство отчаяния.
Я горжусь, что начинал свою взрослую жизнь корреспондентом "Эха Москвы". Тогда я освещал, еще как информационник, взрывы жилых домов в Москве и вторую чеченскую войну (которую – помните? – требовали называть исключительно "антитеррористической операцией"). Горжусь и своей причастностью к "Медузе", безупречно освещающей все события нынешней войны.
Как сейчас смотреть кино, думать о кино, писать о кино, я не понимаю.
Перед отъездом, выходя из дома на поезд, мы увидели, что дверь нашей квартиры пометили символом Z. Смысл ясен: "Мы знаем, где живет твоя семья, берегись". Идите знаете куда, жалкие Zомби? Как сказал поэт, "да он и не скрывается".
Меня нет дома.
Уже уехав, прочитал в анонимных Telegram-каналах, что "бежал из страны". Причем детали "побега" не оставляли сомнений: мои мессенджеры взломаны.
Ну подслушивайте и подглядывайте, сколько влезет. Я вас не боюсь. Скрывать мне решительно нечего.
